Дворцов и замков свет, дворцов и замков,цветник кирпичных роз, зимой расцветших,какой родной пейзаж утрат внезапных,какой прекрасный свист из лет прошедших.Как будто чей-то след, давно знакомый,ты видишь на снегу в стране сонливой,как будто под тобой не брег искомый,а прежняя земля любви крикливой.Как будто я себя и всех забуду,и ты уже ушла, простилась даже,как будто ты ушла совсем отсюда,как будто умерла вдали от пляжа.Ты вдруг вошла навек в электропоезд,увидела на миг закат и крыши,а я еще стою в воде по пояси дальний гром колес прекрасный слышу.Тебя здесь больше нет. Не будет боле.Забвенья свет в страну тоски и болислетает вновь на золотую тризну,прекрасный свет над незнакомой жизнью.Все так же фонари во мгле белеют,все тот же теплоход в заливе стынет,кружится новый снег, и козы блеют,как будто эта жизнь тебя не минет.Тебя здесь больше нет, не будет боле,пора и мне из этих мест в дорогу.Забвенья нет. И нет тоски и боли,тебя здесь больше нет — и слава Богу.Пусть подведут коня — и ногу в стремя,все та же предо мной златая Стрельна,как будто вновь залив во мгле белеет,и вьется новый снег, и козы блеют.Как будто бы зимой в деревне царскойявляется мне тень любви напрасной,и жизнь опять бежит во мгле январскойзамерзшею волной на брег прекрасный.1960
ЧЕРЕЗ ДВА ГОДА
Нет, мы не стали глуше или старше,мы говорим слова свои, как прежде,и наши пиджаки темны все так же,и нас не любят женщины все те же.И мы опять играем временамив больших амфитеатрах одиночеств,и те же фонари горят над нами,как восклицательные знаки ночи.Живем прошедшим, словно настоящим,на будущее время не похожим,опять не спим и забываем спящих,и так же дело делаем все то же.Храни, о юмор, юношей веселыхв сплошных круговоротах тьмы и светавеликими для славы и позораи добрыми — для суетности века.1960
ПЕСЕНКА
По холмам поднебесья,по дороге неблизкой,возвращаясь без песнииз земли италийской,над страной огородов,над родными полямипролетит зимородоки помашет крылами.И с высот Олимпийских,недоступных для галки,там, на склонах альпийских,где желтеют фиалки, —хоть глаза ее зоркии простор не тревожит, —видит птичка пригорки,но понять их не может.Между сосен на кручахптица с криком кружитсяи, замешкавшись в тучах,вновь в отчизну стремится.Помнят только вершиныда цветущие маки,что на Монте-Кассиноэто были поляки.1960(?)