Сочинения Иосифа Бродского. Том VI

Лето 1991 года. Август. Это, по крайней мере, наверняка. Элизабет Тейлор в восьмой раз собирается направиться к алтарю, в данном случае — с простым парнем польских кровей. В Милуоки задержали убийцу-рецидивиста с людоедскими склонностями: у него в холодильнике полиция нашла три сваренных вкрутую черепа. Великий Российский Попрошайка болтается в Лондоне, и камеры таращатся в его пустую, так сказать, миску. Чем больше перемен, тем больше всё по-прежнему. Как с погодой. И чем сильнее все стремится остаться по-прежнему, тем крупней перемены. Как с физиономией. Судя по этой самой погоде, год вполне мог бы быть 1891-м. Вообще география (и в частности, география европейская) оставляет истории мало вариантов[229]. У страны, особенно крупной, их только два. Либо она — сильная, либо — слабая. Рис. 1: Россия. Рис. 2: Германия. На протяжении почти целого столетия первая из них стремилась быть большой и сильной (какой ценой — не важно). Теперь настал ее черед слабеть: к 2000 году она окажется там же, где была в 1900-м, и примерно с тем же самым периметром. Там же окажется и Германия. (Наконец-то до потомков Вотана дошло, что, загнав соседей в долги, завоевываешь их надежней и менее дорогостоящим способом, нежели военными действиями.) Чем крупней перемены, тем более всё по-прежнему. И все же время по погоде не определишь. Физиономии в этом смысле лучше. Чем больше они стараются сохраниться, тем больше меняются. Рис. 1: Мисс Тейлор. Рис. 2: Ваша собственная. Итак, лето 1991 года. Август. Как отличить зеркало от ежедневной газеты?

3

Вот, кстати, и газетка со скромной штрейкбрехерской родословной. Точнее, это — «литературка» по кличке «Лондонское книжное обозрение», появившаяся на свет пару лет назад, когда лондонская «Таймс» и ее «Литературное приложение» несколько месяцев бастовали. Чтобы не лишать публику литературных новостей и прелестей либерального мироощущения, было создано «ЛКО»[230], которое, судя по всему, имело успех. В конечном итоге выпуск «Таймс» с ее «ЛПТ»[231] возобновился, но «ЛКО» тоже осталось на плаву — что свидетельствует не столь о растущем многообразии читательских вкусов, сколь о вялотекущем популяционном взрыве. Поскольку я знаю: человек не выписывает обе эти газеты, если только он не издатель. В значительной степени это вопрос бюджета, но также и амплитуды внимания, или — просто лояльности. Я, например, и сам не знаю, какой из этих трех факторов — хочется верить, что последний, — помешал мне купить свежий номер «ЛКО» в небольшом книжном магазине в Бельсайз-парке, куда мы с моей юной подругой забрели по дороге в кино. Бюджетные соображения, равно как и способность к концентрации (хотя в последнее время ее состояние меня сильно пугает) можно сразу исключить: новейший выпуск «ЛКО» во всем своем великолепии красовался на прилавке, а на обложке была изображена увеличенная в размерах почтовая марка, явно отечественного происхождения. С тех пор, как мне исполнилось 12 лет, подобные вещи задерживают мой взор автоматически. На марке, в свою очередь, был изображен человек в очках, с аккуратным серебристым пробором. Сверху и снизу шел текст, набранный модной нынче в этих краях кириллицей: «Советский разведчик Ким Филби[232] (1912–1988)». Он был и впрямь похож на Алека Гиннесса[233] и, может, немножко на Тревора Хауарда[234]. Я полез было в карман достать ассигнацию, поглядел в глаза дружелюбному юноше-продавцу и уже настроил голосовые связки на цивильное «Будьте добры, пожалуйста...», но потом повернулся на 90 градусов и вышел на улицу. Я хочу подчеркнуть, что сделано это было без излишней поспешности — я успел кивнуть парню за прилавком (мол, передумал) и тем же кивком пригласить за собой свою юную подругу.

4