Сочинения Иосифа Бродского. Том VII

Густав, подели торт на четыре части.

С удовольствием.

Не то что портфель, а?

Портфель невозможно.

Да тем же ножом.

Ха-ха.

Не могу, г-н Президент. Национальное достояние.

Густав, вы — душка. Национальное!

Вон нация твоя — к дворцу идет.

Может, он сам их и подговорил.

Как вы можете так думать, Базиль Модестович!

Что слышно, Петрович?

В полиции занято.

Как? Они уже полицию заняли?!

Да нет, телефон.

Телефон и телеграф?

Успокойся, Цецилия. Просто занято. Короткие гудки.

А-а-а...

Торт возьми. Чудный. Густав тебе отрезал.

Сначала дозвонюсь.

Да не волнуйся ты! Вон Топтыгин на стреме.

Торт-то торт, а как насчет этого? (Кивает на портфель).

Тем более, к дворцу идут.

Густав говорит: нельзя. Национальное достояние.

Чегоооо? Опять, сука, за свое?

Всего два миллиона.

А остальные где?

Десять процентов займа, г-н Президент, наличными. Чтобы ускорить закупку стекла в Швеции.

Какого стекла?

В какой Швеции?

Ты что — спятил?

Стеклотара для фабрики газированной воды. Посуда по-вашему.

Да мы свою сдадим.

Да на мои бутылки денщик мой уже троих детей в люди вывел. С высшим образованием.

А я собираю. Наклейки красивые. «Мартель»...

В самом деле, Густав: объявим кампанию по сбору. В национальном масштабе.

Чего-чего, а бутылок в стране навалом.

Швецию за пояс заткнем.

Да они же разнокалиберные.

Гуууустав! Не валяй дурака!

К дворцу же идут!

Времени мало!

Давай сюда портфель.

Цецилия, медведя загороди.

Он все равно в другую сторону смотрит.

Тем более.

Я не могу! Я протестую!

Держи пятьсот косых и заткнись.

А это — мне.

Это, Базиль Модестович, ваши.

Спасибо. (Пауза.)

Это нарушение...

Вот зануда!

Говорил я: не надо ему давать.

Независимо от его взглядов, Петрович, он тоже не мальчик.

Ну да — христианские чувства...

Скорей — дело принципа.

Да, в конце концов — демократия.

Так мы никогда в Общий рынок не вступим.

Кончай нудить.

Тем более, к дворцу идут.

В самом деле, Петрович. В чем там дело? Позвони.

Сейчас.

Петрович идет к телефону и набирает номер. Медведь отворачивается от окна.

А? Чего? Сколько тысяч? Двадцать-тридцать? Молодежь, говоришь? В коже? Чего? Возбужденные? Поддатых много? Транспаранты и лозунги? Ага. Не понимаю, повтори. Не понимаю, повтори по буквам. Что значит — иностранные? Го хоум, что ли? Повтори, говорю, по буквам. Так. Хэ. Е. Вэ. И. Эм. Е. Тэ. А. Эл. Опять Эл? Да, записал. Нет, не понимаю. Абракадабра. ХЕВИ МИ ТАЛЛ, что ли? Цецилия! ХЕ-ВИ-МЕ-ТАЛ. На лекарство похоже. На каком хоть языке?

Точно, что не немецкий.

И не русский тоже.

Тогда не страшно.

Английский, что ли?

Матильдаааа!

Медведь настораживается. Входит Матильда в одних чулках пятнистой, а-ля леопард, расцветки.

Взгляни-ка, Матильда, что Петрович тут записал.

Требования демонстрантов.

Вернее, лозунг.

Наверное, «долой», но на каком языке?

Минутку-минутку.

Скорей!

—Да они к дворцу подходят. -ХЕ-ВИМЕ-ТАЛЛ.

А-аа, это по-английски. ХЕВИ МЕТАЛЛ.

Что это значит?

ХЕВИ МЕТАЛЛ значит ХЕВИ МЕТАЛЛ. Рок-музыка такая. Телодвижения.

Видаль Сассун?

Видаль Сассун.

Матильда выходит.

А-а, у них концерт сегодня на стадионе.

Да, по культурному обмену.

А ты, Цецилия, нервничала!

Так ведь толпа!

Толпа, говорят тебе, Цецилия, всегда в форму отливается. То ли улицы, то ли площади, то ли стадиона. На то они и существуют. Чтоб выбор был.

Я думала — площадь.

Когда площадь, это демонстрация.

Или — митинг.

Или революция.

Революция это когда во дворец врываются.

Во дворец врываются, когда стадиона нет.

А у нас есть.

Да. Сразу же за дворцовым парком.

Это тебе не 17-й год.

Тем более, что история кончилась.

В градостроительстве мы чего-то все-таки добились.

Да, не стыдно.

Тогда, может, деньги вернуть?

Гууустав?!

Они же на стадион валят. -Ну и?

ХЕВИ МЕТАЛЛ слушать. -Ну и?

То есть во дворец не врываются.

Продолжай свою мысль.

Значит...

Значит, Густав, что им не до газированной воды. И не до займа. Верней, не до 10 его процентов.

А нам — до!

До десяти процентов, во всяком случае.

Мы же на стадион не несемся.

Даже Цецилия. Хотя и министр культуры.

Не тот возраст, Густав.

Не та — музыка.

Даже не джаз.

Да, не Армстронг.

С какой стати деньги им отдавать!

Так ведь — национальное достояние!

Да это же толпа.

Они только бум-бум понимают.

Децибелы.

Дебилы и децибелы!

Им ХЕВИ МЕТАЛЛ подай!

А это — ассигнации.

Дикари.

Не говоря — свергнуть готовы.

Так мы в Общий рынок никогда не вступим.

Заладил!

Да и что в нем хорошего?

И в каком-то смысле даже вступим.

Вернем им у них же взятое.

Да, приобретя недвижимость.

Некоторые уже вступили.

Густав, как вы смеете!

А у кого дом в Биаррице и ферма в Провансе?

Клевета!

Не клевета, а вырезки из газет.

Желтая пресса!

Да, была красная, а стала желтая.

«Фигаро» и «Ле Монд»?

Да хоть «Нью-Йорк Тайме».

Господа министры! Ты, Густав, особенно...

А кто устрицы и разносолы китайские хрупает? Бургундским запивает?

Так на Западе, Густав, весь пролетариат питается.

В этом смысле действительно вступили.

Верней, соединились.

С пролетариатом одной страны, по крайней мере.

Да, с французским.

Но это — коррупция! Грабеж! Расхищение национального достояния! (Угрожающе.) Народу это может не по-нра-вить-ся. Западу — тоже.

Ты на что это, гнида тевтонская, намекаешь? Базиль Модестыч, его надо брать!