Первый снег летит, едва заметен,в золотой, отжившей век листве.Вдруг откуда-то рванулся ветери, кружась, понесся по Москве.И вступают с ветром в поединок,гордые холодной красотой,два дождя: серебряный – снежиноки кленовых листьев – золотой.…Где-то в дальних дрезденских аллеях,о которых в письмах пишешь ты,в октябре деревья зеленеюти цветут июльские цветы.Пусть цветут!Тебе они чужие,и с тоскою думать ты привыко кленовом золоте России,о холодной осени Москвы…1945«Там чужой, незнакомый лес…»
Там чужой, незнакомый лес,незнакомых рек берега.Ты живешь на чужой землеи идёшь по чужим лугам.Ты мне пишешь о той странеи тоской не коришь судьбу.Только просишь:«Хоть что-нибудьнапиши о России мне».1946«У лесных застенчивых фиалок…»
У лесных застенчивых фиалоквдруг смелеет запах по ночам…Подошел – и легкий полушалокразметал по дрогнувшим плечам.Пусть на нем, и ласковом, и ярком, —голубые чистые края.Но твоим приветам и подаркамне умею радоваться я.Не тебя, хорошего, мне жалко,и не мне мила твоя гармонь.И пушистым краем полушалкане согреть холодную ладонь.1946«Задохнувшийся пылью цветок…»
Задохнувшийся пылью цветокпочему-то забыт на окне.Никогда не узнает никто,что сегодня почудилось мне.Никому не скажу про бедуили, может быть, радость мою.Я любимое платье найду