Сочинения Козьмы Пруткова

Дайте силу мне Самсона;

Дайте мне Сократов ум;

Дайте легкие Клеона,

Оглашавшие форум;

 Цицерона красноречье,

Ювеналовскую злость,

 И Эзопово увечье,

 И магическую трость!

Дайте бочку Диогена;

Ганнибалов острый меч,

Что за славу Карфагена

Столько вый отсек от плеч!

 Дайте мне ступню Психеи,

Сапфы женственный стишок,

И Аспазьины затеи,

 И Венерин поясок!

Дайте череп мне Сенеки;

Дайте мне Вергильев стих,—

 Затряслись бы человеки

От глаголов уст моих!

Я бы, с мужеством Ликурга,

Озираяся кругом,

 Стогны все Санктпетербурга

 Потрясал своим стихом!

Для значения инова

 Я исхитил бы из тьмы

 Имя славное Пруткова,

Имя громкое Козьмы!

Кондуктор и тарантул

Басня

В горах Гишпании тяжелый экипаж

С кондуктором отправился в вояж.

Гишпанка, севши в нем, немедленно заснула;

А муж ее меж тем, увидя тарантула,

Вскричал: «Кондуктор, стой!

Приди скорей! ах, боже мой!»

На крик кондуктор поспешает

И тут же веником скотину выгоняет,

 Примолвив: «Денег ты за место не платил!» —

 И тотчас же его пятою раздавил.

Читатель! разочти вперед свои депансы [1]

Чтоб даром не дерзать садиться в дилижансы,

И норови, чтобы отнюдь

Без денег не пускаться в путь;

Не то случится и с тобой, что с насекомым,

Тебе знакомым.

[1] Издержки, расходы (от франц. d’epensesj).

Поездка в Кронштадт

Посвящено сослуживцу моему по министерству финансов, г. Бенедиктову.

Пароход летит стрелою,

 Грозно мелет волны в прах

И, дымя своей трубою,

Режет след в седых волнах.

Пена клубом. Пар клокочет.

 Брызги перлами летят.

У руля матрос хлопочет.

Мачты в воздухе торчат.

Вот находит туча с юга,

Все чернее и черней...

Хоть страшна на суше вьюга,

Но в морях еще страшней!

Гром гремит, и молньи блещут...

Мачты гнутся, слышен треск...

 Волны сильно в судно хлещут...

 Крики, шум, и вопль, и плеск!

На носу один стою я[1],

И стою я, как утес.

 Морю песни в честь пою я,

И пою я не без слез.

Море с ревом ломит судно.

Волны пенятся кругом.

Но и судну плыть нетрудно

 С Архимедовым винтом.

Вот оно уж близко к цели.

Вижу,— дух мой объял страх! —

Ближний след наш еле-еле,

 Еле видится в волнах...

А о дальнем и помину,

И помину даже нет;

Только водную равнину,

 Только бури вижу след!..

Так подчас и в нашем мире:

Жил, писал поэт иной,

 Звучный стих ковал на лире

 И — исчез в волне мирской!..

Я мечтал. Но смолкла буря;

В бухте стал наш пароход.

 Мрачно голову понуря,

 Зря на суетный народ:

«Так,— подумал я,— на свете

Меркнет светлый славы путь;

Ах, ужель я тоже в Лете

 Утону когда-нибудь?!»

[1] Здесь, конечно, разумеется, нос парохода, а не поэта, читатель сам мог бы догадаться об этом. Примечание К. Пруткова,

Мое вдохновение