Сочинения Козьмы Пруткова

Помню я тебя ребенком,

 Скоро будет сорок лет;

 Твой передничек измятый,

Твой затянутый корсет.

Было в нем тебе неловко;

 Ты сказала мне тайком:

«Распусти корсет мне сзади;

Не могу я бегать в нем».

Весь исполненный волненья,

 Я корсет твой развязал...

Ты со смехом убежала,

Я ж задумчиво стоял.

Разница вкусов

Басня [1]

Казалось бы, ну как не знать

Иль не слыхать

Старинного присловья,

Что спор о вкусах — пустословье?

Однако ж раз, в какой-то праздник,

Случилось так, что с дедом за столом,

В собрании гостей большом,

О вкусах начал спор его же внук, проказник.

 Старик, разгорячась, сказал среди обеда:

«Щенок! тебе ль порочить деда?

Ты молод: все тебе и редька и свинина;

Глотаешь в день десяток дынь;

 Тебе и горький хрен — малина,

А мне и бланманже — полынь!»

Читатель! в мире так устроено издавна:

Мы разнимся в судьбе,

Во вкусах и подавно;

Я это басней пояснил тебе.

С ума ты сходишь от Берлина:

Мне ж больше нравится Медынь.

Тебе, дружок, и горький хрен — малина,

А мне и бланманже — полынь.

[1] В первом издании (см. журнал «Современник», 1853 г.) эта басня была озаглавлена: «Урок внучатам»,— в ознаменование действительного происшествия в семье Козьмы Пруткова.

Письмо из Коринфа

Древнее греческое

Посвящено г. Щербине

Я недавно приехал в Коринф.

Вот ступени, а вот колоннада.

Я люблю здешних мраморных нимф

И истмийского шум водопада.

Целый день я на солнце сижу.

Трусь елеем вокруг поясницы.

Между камней паросских слежу

 За извивом слепой медяницы.

Померанцы растут предо мной,

И на них в упоенье гляжу я.

 Дорог мне вожделенный покой.

«Красота! красота!» — все твержу я.

А на землю лишь спустится ночь,

 Мы с рабыней совсем обомлеем...

Всех рабов высылаю я прочь

И опять натираюсь елеем.

Романс

На мягкой кровати

 Лежу я один.

 В соседней палате

 Кричит армянин.

Кричит он и стонет,

 Красотку обняв,

 И голову клонит;

Вдруг слышно: пиф-паф!..

Упала девчина

 И тонет в крови...

Донской казачина

Клянется в любви...

А в небе лазурном

Трепещет луна;

И с шнуром мишурным

Лишь шапка видна.

В соседней палате

 Замолк армянин.

На узкой кровати

Лежу я один.

Древний пластический грек

Люблю тебя, дева, когда золотистый

И солнцем облитый ты держишь лимон,

 И юноши зрю подбородок пушистый

Меж листьев аканфа и белых колонн.

Красивой хламиды тяжелые складки

Упали одна за другой...

 Так в улье шумящем вкруг раненой матки

Снует озабоченный рой.

Помещик и садовник

Басня