Сочинения по русской литературе. Все темы 2014 г.

В некоторых реальностях (например, в советской) человеку сложнее прийти к пониманию иллюзорности всего, чем в других. Эти реальности устроены таким образом, чтобы человек не смог сойти с узкой дороги жизни, построенной специально для него и прочно отгороженной от всего внешнего.

Нельзя сказать, чтобы Виктор Пелевин признавал только один буддийский способ выйти за пределы всеобщей иллюзии, шагнуть через порог бессмыслицы и смерти. Иногда он оставляет в своих произведениях намеки на то, что к этому можно двигаться и другими путями – например, путем мага и духовного учителя Кастанеды (как в повести «Желтая стрела»). Важно начать относиться к собственной жизни осознанно, искать выход из бессмысленного движения от рождения к смерти. Но во всех произведениях Виктора Пелевина (не является исключением в этом отношении и роман «Чапаев и Пустота») большой проблемой становится не только облик окружающей человека реальности и вопрос о том, реальность ли это на самом деле, но и сам человек как таковой, также часто приближающийся к иллюзорному состоянию, не имеющий твердых оснований в жизни и в самом себе, не имеющий внутреннего стержня и духовных принципов, чем обладал человек литературы XIX века. Советский Союз как окружающая реальность со своими эталонами, ценностями и тем, что почиталось за их противоположности, остался в безнадежном прошлом, но новой реальности и нового человека не появилось, современника как такового просто не оказывается в окружающей действительности. Именно поэтому в романах Пелевина иллюзией являются не только окружающая человека современная (и не только) реальность, но и человек как таковой.

Согласны ли вы со словами В. В. Маяковского, что жизнь без звезд – «беззвездная мука»?

Без цели, без мечты трудно представить жизнь гармонично развитого творческого человека. У любого мало-мальски разумного индивида должно быть свое сокровенное мечтание, которое, если хотите, является одной из составляющих смысла существования. В грезах личность восполняет недостатки реальной жизни, в мечтах мы приближаемся к совершенству. Но, как известно, люди очень непохожи друг на друга, следовательно, идеалы, ценности, мечтания одного могут находиться в совершенной противоположности с грезами другого.

Вот, например, герой произведения Венедикта Ерофеева «Записки психопата», тезка автора, мечтает стать сумасшедшим: «Психическая неуравновешенность – моя мечта! – и, смею сказать откровенно, в мечтах я уже сумасшедший! О, вы не знаете, что такое бессонница мечты… и мечты, воспаленные от бессонницы».

Что есть сумасшествие? Безумие. «Кто из вас хочет быть мудрым в мире сем, тот будь безумным, ибо мудрость мира сего есть безумие перед Богом», – сказал однажды царь Соломон. Так что получается, что Веничка мечтает стать умным, а вовсе не безумным.

После прочтения повести складывается впечатление, что Ерофеев не лишен разума, более того – он гениален. Да, есть в гении что-то от сумасшедшего, а примером этому служит история.

Веничка осуществил свою мечту. У него были помощники: алкоголь, «безобразное одиночество» и мысли.

Мысли Ерофеева несвязны, абстрактны. Он даже не в состоянии управлять ими: «Уже с нескрываемым интересом слежу за направлением своих мыслей», «кому-то возражаю, озлобляюсь, угрожаю пятьдесят первой статьей».

Веничка совсем не тяготился своим безобразным одиночеством, а находил спасение в фантазиях своего больного воображения. В его мечтаниях Вавилонской башне вполне возможно стать одушевленным предметом, вполне реальной выглядит в его грезах беседа с Н. В. Гоголем (чьи «Записки сумасшедшего», очевидно, подтолкнули В. Ерофеева к мысли о создании чего-нибудь аналогичного).

Ерофеевские грезы и фантазии полны самыми экспрессивными и эпатирующими образами: «Господь Бог цитирует Федора Тютчева!» Я полагаю, что с божественных уст вполне могла слететь фраза, заключающая в себе квинтэссенцию тютчевского творчества: «Все – во мне, и я – во всем». Хотя это достоверно известно лишь одному Богу.

Сумасшествие Ерофеева постепенно прогрессирует, и в конце повести он предстает перед читателем совершенно безумным, выселенным из рабочего общежития, продавшим все вещи, кроме фиолетовых занавесок. Это акцентирование внимания на цвете не случайно. Фиолетовый – любимый цвет душевнобольных, как свидетельствует психиатрия.

Но я повторюсь и еще раз напомню о том, что людские мечтания очень разнообразны. Мечта Венички – это исключительный случай. Не претендующие на право зваться гениями мечтают об ином, и страшат их хаос и безумие. Сергей Довлатов в автобиографической повести «Заповедник» заметил: «Кошмар и безнадежность – еще не самое плохое. Самое ужасное – хаос…»