Читаем Сочинения русского периода. Проза. Литературная критика. Том 3 полностью

Я - сестра наших белых армий,Побежденных, но не разбитых;Я - трехцветное наше знамяВынимала из рук убитых......................................Там их сестры покрыли шинелями,Там смирились - врагам не простившие;Там остались они под метелями,За других свою жизнь положившие!


От этих лет гражданской войны, через эмиграцию, –


Они рассеяны по светуРодные белые полки, –


автор намечает воображаемый путь к будущему:


... в наших старых офицерахВеличье будущей России.


«Черный крест галлиполийцев» - «символ чести, символ веры» он видит не только «на белых платьях женщин, у шоферов, у рабочих», но и в глазах мальчиков-подростков, в их словах, в их мечтах. Он - «наш общий крест суровый, яркий свет в года лихие: он в сердцах, всегда готовых к смерти - за Россию».

Много места отводит в своих стихах Снесарева-Казакова казакам:


И Корнилов - казак, и Каледин!..


В этом книга ее перекликается с книгой Николая Келина «Стихи»[521], специально посвященной казачеству. Книга эта была принята сепаратистскими казачьими кругами как отражение идеи русской государственности[522]; но в то же время и некоторые русские круги не признали ее своею.

Меж тем достаточно просмотреть стихи Келина, чтобы увидеть, что правы были скорее первые, - что казачество он не мыслит отдельно от всей многоязычной многоземельной России. Есть у него цикл «Русь ушедшая», где Келин задался целью передать революционное море, раскачивающее волна за волною русскую хлябь. Тут слышатся и давние славянофильские нотки. Особенно в первом стихотворении:


Ты, Россия, край странного бога     И безвестных кадильных церквей...


и в последнем:


Пройдут года - сольется Русь в единый камень..............................................Со всех сторон, со всех морей и океановПотянутся заросшими тропамиК земле обетованной люди; сотни караванов,Как в Мекку древнюю, стопы направят.И будет Русь, как столп необоримый,Глядеть в века, качаяся в хлебах,И вновь блеснет в полях могучим исполиномС улыбкой непонятной на устах.


Есть у Келина казацкие степи, описанные с налетом идеализации, и междоусобная война, и письмо внука из эмиграции: «Ты пишешь, дедушка, чтоб я тут не скучал и весел был, забывши о станице, я знаю, скажешь ты, что ты всегда мечтал, чтоб внук твой в будущем учился за границей...»[523], и стихи о Разине, и воспоминания детства, где описан патриархальный быт казаков, и просто лирика, и рефлективные стихи «изгнанья». Но за всем этим - широкое эпическое полотно. Только у Келина темою эпоса - казачество. Эпос не эпизодически-исторический, как у Снесаревой-Казаковой, но бытовой. В старом довоенном мире, в войне, в эмиграции показано соборное «я» донского казачества.

К сожалению, Келин более искусный стихотворец, чем Снесарева-Казакова. Он не настолько искусен, чтобы назваться мастером, но настолько, чтобы порой злоупотреблять ложною декоративностью. В одном стихотворении он пишет, что стих его прост, но через несколько страниц так, например, описывает Корнилова:


Когда над родиной УпырьРаспластал крылья огневые,С степей поднявшись, богатырьОдел доспехи боевые.


Правда, проблесками и декоративность Келину не мешает. Так, славянофильский или, пожалуй, уже евразийский апофеоз «Скифы» он заканчивает:


                ....Из праздничной былиВыходит наш скифский медведь.


Но лучшие стихи в книге - описательные, где простыми словами Келин рассказывает о том, как «укропом вялым тянет с огорода» и как «желтый подсолнух у грядки выпятил черное пузо».

Перейти на страницу:

Все книги серии Серебряный век. Паралипоменон

Похожие книги