Сочинения русского периода. Проза. Литературная критика. Том 3

Выросший среди материалистически настроенного общества, Здзеховский один из первых пошел самостоятельной дорогой на поиски утерянной благодати духа. Попутчиками ему были русские идеалисты - Толстой, Вл. Соловьев, Е. Трубецкой, Мережковский. Анализ и генеалогию доктрин Л. Толстого и Вл. Соловьева он дал в труде «Пессимизм, романтизм и основы христианства», рядом с другими портретами великих писателей и философов немецких, английских и французских. Тут, усугубляя анализ романтизма, Здзеховский открыл в нем творческое религиозное начало. Романтизм для его проницательного взгляда превратился из литературного исторического эпизода в мост, переброшенный из средних веков к новому возрождению духа. Материалом для исследований служили Здзеховскому мессианство польских романтиков и русские литературные и философские течения, связанные с славянофильством. Ими он пытался объяснить эпоху романтизма, соединившего пристрастие к средневековому мистицизму с увлечением духом Востока.

Но был тут у Здзеховского и свой жизненный опыт.

В последней книге «Пред лицом конца», которую он называет своим завещанием, Здзеховский рассказывает об одной пасхальной ночи, проведенной им в Петербурге. Ночь эта объяснила ему многое в самой сокровенной сущности русского духа.

«Однажды я провел в Петербурге Пасху, - рассказывает Здзеховский. - Пасхальное богослужение совершается там, как и везде в России, во всех церквях одновременно, поздно вечером. Вместе с боем часов в полночь все колокола всех церквей объявляют людям радостную весть; радость входит во все сердца - и, со словами Христос Воскресе, соединяются в братском поцелуе все, даже те, кого разделяют условия жизни: господа со слугами, начальник с подчиненными, богатые с нищими - и хоть длится это коротко, но красота минуты оставляет след в каждой душе, которой доступно прекрасное. Не забуду впечатления, которое на фоне ночи, звучащей голосами колоколов, восходящими к небу, освещенной разложенными на улицах и площадях кострами, охватило меня тогда счастьем и чувством торжества жизни над противостоящими силами тьмы и смерти. Теперь я понимаю, что в такие минуты чудное видение воскресшего и преображенного человечества сходило на тех благороднейших сыновей России, ее мыслителей и поэтов, в творчестве которых отразилась мысль христианского Востока».

«Источником всего богатства России есть религия, - делает отсюда вывод Здзеховский, - сущность этой религии - радость воскресения, которая звучит во всей жизни церкви, в ее чаяниях и надеждах, в ее молитвах и песнопениях... Христос Воскресе! - слова эти кратко выражают дух православия».

Идя по этому пути, Здзеховский пришел к той же идее, на которой строилось творчество Д.С. Мережковского, - к жажде преображения жизни человеческого общества религией. Политика, общественная и личная жизнь должны быть освящены, проникнуты, преображены христианством.

Все близко знавшие Здзеховского преклонялись пред его рыцарством, духовным горением, незнанием компромиссов с совестью, бесстрашием, когда дело шло о справедливости или защите угнетенных. Горение это заражало окружающих, создавая личное обаяние Здзеховского. Его считали народною совестью, человеком необычайной воли и возвышенного духа. Возьмем некрологи и статьи, в необычном количестве появившиеся в польских газетах, самых различных направлений. В них, безо всякого ложного пафоса, Здзеховского называют «последним крестовым рыцарем», «апостолом справедливости и правды», «великим умершим», «народною совестью». А. Гжимали-Седлецкий в «Курьере Варшавском» пишет: «в этом слабом теле, как бы высохшем в огне энтузиазма, жила природа рыцаря. Даже академические по существу труды Здзеховского полны чувством и жаждою борьбы. Не было его книги, не было его статьи, не было такого в его речи слова, которое бы не боролось страстно за правду... До возмущения, до страдания, до гневного взрыва его доводили беззаконие, несправедливость, насилие над кем-нибудь... Тогда силы его выступлений не останавливали никакие соображения о личной невыгоде, а бури его убеждений не останавливал никакой самый могущественный противник».

«Мариан Здзеховский, - пишет В. Харькевич в “Слове”, - занимал в польском народе положение исключительное, особое, предназначенное только ему одному. Это был не только ученый, не только прекрасный писатель, мастер слова; не только передовой представитель польской культуры, не только человек безукоризненной честности, справедливости и благородства, это был человек, воплощавший в себе народную совесть».

Все эти определения можно заменить и объяснить одним: Здзеховский был человеком духовным. Это его свойство толкнуло его на путь религиозных исканий, осветило перед ним новым светом историю романтизма, возродило в нем идеалы польских романтиков-мессианистов, открыло его глазам и тайники русского духа.