Сочинения русского периода. Стихи. Переводы. Переписка. Том 2

 Лично я очень счастлив, что дал себе труд и имел возможность попристальнее приглядеться ко всему написанному Вами. Я точно только теперь впервые познакомился с Вами и этим новым знакомством, право, очень дорожу. Может быть, будь мы помоложе и живи мы поближе друг к другу, мы бы даже подружились. (В старости, хотя бы и относительной, говорят, дружбы приобретаются с трудом!) Но если так не суждено, то это ничего. Зачем же иначе «в начале бѣ слово»? Слово-то и сближает нас или, по крайней мере, приближает меня к Вам духовно, чему я – один из странников в мирской пустыне – искренно радуюсь. Кроме чудесной «Варшавы», драматического «Совидца» и прекрасных стихов «Цветника», меня лично более глубоко тронуло Ваше «Отроческое». Это удивительный, в своем целом, сборник чистого и искреннего душеизлияния глубокого, юного, еще не тронутого ржавчиной жизни существа. За предоставленную возможность прочесть... не прочесть, а выпить живоносную влагу этого кубка духовного – Вашего сборничка «Отроческое» я Вам особенно благодарен. Сейчас «сансара» (так индусы называют хлопотливое жизни) снова завлекла меня, но думаю, что в сборничек Ваш я еще не раз буду погружаться – в тихие и глубокие минуты, когда утомит «однозвучный жизни шум»^[513] и когда захочется «меда духовного»... Конечно, и «Отроческое» заслуживает впоследствии быть изданным целиком. Оно вовсе не тем только ценно, что характеризует Вашу подготовительную стадию в поэзии. В нем есть своя, особая прелесть и очарование.

 Чтобы хоть чем-нибудь отплатить Вам за то удовольствие, которое я испытал при более подробном ознакомлении с Вашим творчеством, позволяю себе послать Вам вышедшую в прошлом году в Китае вторую драму мою «Эдгар Поэ»^[514]. Первая была «На кресту величия» (о Л.Н. Толстом), ее послать пока не могу, третья «Рюрикович»^[515] и четвертая «Цветок Небес» (сцены из древне-китайской жизни) пока не изданы.

  Сердечно Вас обнимаю и желаю всего хорошего!

Ваш Вал. Булгаков.

Literární archiv Památníku Národního písemnictví (Прага). Архив В.Ф. Булгакова. Машинопись с подписью автора.

124. Гомолицкий – Булгакову

        15 мая 41

        24   "    "^[516]

  Дорогой Валентин Федорович,

 признаться, я очень тронут и смущон Вашими письмами. Заслуживают ли мои старомодные и скромные писания того внимания, каким Вы их дарите. Притом в словах Ваших столько искренности, что и благодарить Вас в обычной форме не чувствую себя вправе. Вы слишком добры ко мне, и мне всё кажется, что тут ошибка, а на самом деле я того не стою. Наполняет страхом и то, что пишете о дружбе: а как я не оправдаю ее! Дружбой жизнь меня не баловала. Так уж сложилось – война (та 914 года) нарушила ход жизни. С отрочества я рос в одиночестве. Потом коротко я нашол отвлечонного друга[517]. Об этой хладной дружбе я писал в одной из глав Совидца. Последние годы перед теперешней войной я вел дружескую переписку с людьми, мне сочувствовавшими: Юрием Иваском и Виктором Мамченко, поэтами. Теперь мы потеряли друг друга из вида. В общем, окружающие дарят меня симпатией, но я очень одинок в своих работах и мыслях. Такими люди, очевидно, рождаются. И Вы понимаете, как отрадно узнать, что то, что считал лишь своею внутренней жизнью – одинокие писания – находит отклик в другом.

 Благодарю Вас за присылку драмы и надпись на ней. Я тут же прочол Эдгара По – книга эта задумана в благородном шиллеровском духе. Мне лично было приятно и то, что она издана в Китае, водяные знаки китайских иероглифов на страницах. Издавна испытываю слабость к китайской культуре. Благословил меня на это увлечение русский перевод Буланже конфуцианских книг^[518]. Перевод, кстати, слабый. Но потом я читал перевод французский и первый русский – старинный, современный Екатерине – Лаврентьева (прекрасный перевод по архаизированному своему библейскому стилю)^[519]. Конфуцианство, как я убедился, отвечает мне больше других религий: своим оптимизмом (нет присущего другим дуализма – раскола на добро – зло: дурное лишь следствие несовершенства, добро заложено в нас, естественно, и наш долг – его развивать), своей «кровностью» к каждому, семейственностью (культ предков) и отсутствием нездоровой мистики. Сейчас в этом году, благодаря знакомству с польским синологом Яблонским^[520], я получил возможность заняться чтением оригиналов и всё свободное время занимаюсь китайским. Очень мне нравятся конфyц<ианские> трактаты своей простотой, краткостью, точностью, светлостью внутренней и особым лаконическим стилем, любящим символические умолчания. Эта их цепь зависимостей в деле совершенствования, где всё идет по кругу и конец спаян с началом. Если Вас интересует, могу прислать подстрочный перевод первой части великой или, точнее, большой Науки Конфуция – то, что до сих пор одолел. Подстрочный перевод, обнаруживающий все особенности стиля, не только точнее, но и любопытнее и поучительнее обычных выглаженных и приспособленных к европейскому пониманию переводов.

   Без конца благодарный Вам    Ваш Л. Гомолицкий.

Автограф.