Сочинения русского периода. Стихотворения и поэмы. Том 1

Теперь их нет. Пророчат не они
в завьюжном хохоте о русской смерти –
глухие демоны сменили бесов – верьте! –
вот почему так скучны стали мы:
насмешливы проказливые черти,
а демоны торжественно скучны.
Я юношей их часто видел в дыме
зорь огненных – суровыми, нагими.

11

Когда умнели августовски дни,
прозрачнели осенними кострами
дерев и туч, и властными стихами
я управлял небесными огнями, –
высокими волынскими ночами
являлись мне торжественно они –
гиганты черные, глухонемые –
и их приветствуя, леса склоняли выи,

12

леса гремели темною листвой.
Полями над изжаждавшей землей
шли демоны, и душною грозой
казалось людям приближенье духа.
У чресел их встречались громы глухо
и вспыхивали молнийной стрелой.
И пепелили, низвергаясь, громы
сердца людей, и пажити, и домы.

13

Ни плач о мертвых, заключенных, нет,
не в жестоте лишений одичанье –
был страшен мрачный демонский навет.
И видел я: – исполевает свет:
бездушит мир, скудеет состраданье.
И дух неволило негодованье.
Бежали мы, но и в чужом краю
я видел скорбной родину мою.

14

Тогда, я слышал, говорили: сон
проклятый – годы чуждого засилья,
насильем кто ответит на насилья,
тот победит – второй Наполеон.
Не спорил я – ведь знал, что был рожден
не человеком враг, что носит крылья,
и тенью их, точащей адский яд;
он жжет сердец богоцветущий сад.

15

На демонские мрачные забавы
единственный пророчил я ответ:
миротворенье ангельское славы
молитвенной, Фаворский умный свет,
благочестивость дней, – быть может лет.
И тихим подвигом мы будем правы –
от немоты молитв – движенья губ –
враг рухнет в бездну, как подмытый дуб.

16

Путь скудный, неизвестный и упорный.
Я изменил ему в тот день позорный,
когда взомнил, что можно волшебством
достигнуть легче власти, чем постом,
над демоном. Но в магии той черной
знакомой сладостью, холодным торжеством
магически мне ямбы зазвучали
и в снах орфических аттические дали,

17

и гул эпический громады влажной вод
вновь огласил безумный хоровод
полуязыческих кровавых таинств.
Священный колос факелом цветет,
и Муза с лирой каменною манит –
мне чудилось – в успенье – тайный грот,
и оживает лира и над нами
звучит – до слез – знакомыми стихами.

18

Так в час решающий я был смущен
игрой бесовской. Детский полусон:
парк Павловский, в нем Музы, Аполлон
– вы, в отрочестве виденные боги, –
сказалось все. И я сошел с дороги,
где умный свет на мир струился строгий.
И в тайнопись страстей, стихий, светил
я ум свой возмущенный погрузил.

19