Сочинения. Том 1

Конец 1796 г. и 1797 г. — время некоторого оживления работ на мануфактуре: в переписке с министерством постоянно идет речь о покупке сырых материалов, о законченных работах, о необходимости устроить правильный сбыт товаров, вырабатываемых в Бове, через посредство более известной и более посещаемой любителями мануфактуры Гобеленов [367] и т. д. По официальному расчету, сделанному уже во второй половине 1797 г., мануфактура Бове обходится правительству в 21 850 франков в год, и работы на ней идут так успешно, что «в обычное время, т. е. во время мира, предполагая восстановление торговых сношений», мануфактура не только будет окупать издержки, но и даст «более или менее значительную прибыль» [368]. Специальность мануфактуры в Бове определяется как в документах, идущих от администрации фабрики, так и от официальных учреждений министерства внутренних дел: Бове не конкурирует с Гобеленами по красоте и тонкости работы, но продукты Бове «зато имеют преимущество в том, что подходят для большего количества потребителей» по своей относительной дешевизне [369]. По отчетам директора видно, что и плата, получаемая рабочими в конце 1796 г., уже значительно больше, нежели, например, летом: так, за брюмер (т. е. с 22 октября до 20 ноября 1796 г.) рабочие получили в металлических франках следующие суммы: 5 — по 24 франка, 1 — 27 франков, 2 — 30 франков, 1 — 38 франков, 1 — 42 франка, 1 — 45 франков, 1 — 48 франков, 1 — 53 франка, 1 — 55 франков, 1 — 51 франк, 1 — 58 франков, 1 — 56 франков, остальные — от 65 франков и выше (2 — 65 франков, 2 — 66 франков, 1 — 70 франков, 1 — 76 франков, 1 — 80 франков, 1 — 88 франков, 1 — 103 франка). Всего рабочих обозначено 30 человек (но 4 ничего не получили за этот месяц). Конечно, и этого было очень недостаточно, и рабочие, например, зимой 1796/97 г. еще жалуются на дороговизну припасов и просят у министра вспомоществования в виде раздачи им дров и свечей и увеличения платы; но в общем положение их все же не такое отчаянное, как было в 1795 г., и особенно в первые месяцы 1796 г. вследствие кризиса ассигнаций. Цены, указанные за брюмер, повторяются с незначительными отклонениями и в тех отчетах, которые сохранились за следующие месяцы. Да и петиции рабочих, изредка еще попадающиеся среди документов 1797 г., ходатайствуют больше только об ускорении в присылке уже ассигнованных сумм [370], и эти просьбы — лишь подкрепление аналогичных ходатайств самого директора. Вообще же по всем бумагам, относящимся к 1797 г., ясно, что правительственная мануфактура существовала сравнительно спокойно, обеспеченная выдававшимися суммами из казны и только волнуемая иногда случавшимися задержками в получении сумм да еще некоторыми не удобными для промышленного предприятия свойствами французского бюрократического централизма (в этом смысле любопытна довольно долгая переписка [371] между министром внутренних дел и мануфактурой: следует ли дозволить служащему поехать на мануфактуру Гобеленов, т. е. совершить путешествие продолжительностью в несколько часов, и не лучше ли написать письмо? и т. д.). Это сравнительное спокойствие как будто начинает меняться уже к концу 1797 г., а к началу 1798 г. мы опять слышим мольбу безработных о помощи. 13 января 1798 г. безработные пишут министру внутренних дел о своем беспомощном положении и просят о пособии [372]. Препровождая эту петицию в министерство, директор Камусс в своем письме разъясняет и причину этой безработицы: работы не хватило на всех по причине задержки в получении материалов, что произошло опять-таки вследствие бюрократических проволочек и затруднений, помешавших вовремя послать в Париж необходимого человека. Вместе с тем он присоединяет список безработных, которым, по его мнению, следует выдать пособие. Решено было выдать пособие в размере не выше 30 су в день на человека за все безработные дни. Но положение даже и имеющих работу в начале 1798 г. было нелегкое вследствие задержки в присылке нужных сумм; об этом красноречиво свидетельствует петиция, представленная Директории (за подписью всех 36 рабочих) 17 февраля 1798 г. [373] Они просят выдать плату, которую правительство им должно уже несколько месяцев. Любопытно, что, обращаясь к Директории, рабочие считают долгом соответствующим образом изменить изъявление своих гражданских чувств; в 1790–1791 гг. они говорили в конце петиций о своих чувствах «к нации, к закону и королю» согласно ходячей тогда политической фразеологии (à la Nation, à la Loi et au Roi); в 1793 г. они поздравляли Конвент с казнью Людовика XVI; теперь они выражают свои чувства к новой конституции, установившей Директорию. «Тридцать шесть честных трудолюбивых семейств, искренно преданных конституции III года и правительству, обязаны будут его отеческим заботам новой жизнью, счастьем и благосостоянием»; они «будут осыпать вас благословениями признательности» и т. д. и т. д. В таком же роде и другая петиция, поданная спустя короткое время (2 марта 1798 г.) в Директорию и представляющая почти копию первой. В конце этой второй петиции есть еще и фраза, в которой говорится: «Слезы их (рабочих — Е. Т. ) скорби уступят место слезам признательности, и они благословят благодетельных директоров (т. е. членов Директории — Е. Т.), каждый миг которых занят тем, что они делают нацию уважаемой извне, а внутри — всех добрых граждан счастливыми и довольными».