Сочинения, том 1 (1839 – 1844)

Простое возмещение стоимости и вознаграждение за убытки давали, очевидно, лесовладельцу только право предъявления частного иска к нарушителю лесных правил – иска, для реализации которого в распоряжении лесовладельца имеется гражданский суд. Если нарушитель лесных правил не может уплатить, то лесовладелец находится в положении всякого другого частного лица, имеющего неплатёжеспособного должника, чтò, конечно, но даёт кредитору права на принудительный труд, на барщину, одним словом, на временное крепостное состояние должника. Что же служит лесовладельцу основанием для этого притязания? Штрафные деньги. Присвоив себе штрафные деньги, лесовладелец, как мы видели, присвоил себе, кроме своего частного права, ещё и государственное право на нарушителя лесных правил и занял сам место государства. Но, выговорив себе штрафные деньги, лесовладелец благоразумно скрыл, что выговорил себе и самое право наказания. Раньше он говорил о штрафных деньгах лишь просто как о деньгах, теперь же он указывает на штраф как на наказание и торжествуя признаёт, что посредством штрафных денег превратил публичное право в свою частную собственность. Вместо того чтобы отшатнуться с ужасом от этого вывода, – в такой же мере преступного, в какой и возмутительного, – им пользуются именно потому, что это вывод. Пусть здравый человеческий рассудок утверждает, что отдавать в полное распоряжение одному гражданину другого в качестве временного крепостного – значит действовать в противоречии с нашим правом, более того, в противоречии со всяким правом. На это, пожимая плечами, отвечают, что принципы уже обсуждались, – хотя в действительности не было ни принципов, ни их обсуждения. Таким путём лесовладелец украдкой, посредством штрафных денег, получает в своё владение личность нарушителя лесных правил. Лишь § 19 обнаруживает двусмысленность § 14-го.

Мы видим, таким образом, что § 4 должен был бы стать невозможным из-за § 14, § 14 – из-за § 15, § 15 – из-за § 19, § 19 же сам по себе невозможен и должен был бы сделать невозможным весь принцип штрафов именно потому, что в § 19 проявляется вся порочность этого принципа.

Невозможно более искусно проводить принцип divide et impera[59]. Обсуждая предыдущий параграф, не думают о следующем, а при рассмотрении следующего забывают о предыдущем. Один параграф уже обсуждался, другой ещё не обсуждался, поэтому оба, в силу прямо противоположных оснований, стоят выше всякого обсуждения. Но признанным принципом является «чувство права и справедливости в деле защиты интересов лесовладельца», которое прямо противоположно чувству права и справедливости в деле защиты интересов тех, чьим достоянием является только жизнь, свобода, человечность, звание гражданина, кто не имеет ничего, кроме самого себя.

Вот как далеко мы зашли. – Лесовладелец взамен куска дерева получает то, что было человеком.

Шейлок
Судья-мудрец! Вот приговор! Готовься!
Порция
Постой немного; есть ещё кой-что.
Твой вексель не даёт ни капли крови;
Слова точны и ясны в нём: фунт мяса.
Бери ж свой долг, бери же свой фунт мяса;
Но, вырезая, если ты прольёшь
Одну хоть каплю христианской крови,
Твоё добро и земли по закону
К республике отходят.
Грациано
Судья достойный! Жид, заметь! О мудрый!
Шейлок
Таков закон?
Порция
Его ты можешь видеть^{65}

.

Увидите и вы его сейчас!

На чём основываете вы своё притязание на то, чтобы превратить нарушителя лесных правил в своего крепостного? На штрафных деньгах. Мы показали, что вы не имеете права на штрафные деньги. Но оставим это в стороне. В чём состоит ваш основной принцип? В том, чтобы был обеспечен интерес лесовладельца, хотя бы от этого погиб мир права и свободы. Для вас является незыблемым положение, что нарушитель лесных правил каким угодно способом должен компенсировать убыток, причинённый вам как лесовладельцу. Это косное, дубовое основание ваших рассуждений так гнило, что достаточно хотя бы одного дуновения здравого смысла, и оно будет развеяно в прах.