Сочинения. Том 3

На эти же difficultés insurmontables жалуется — в ответ на все упреки министра мануфактур префект другого промышленного департамента — Соммы[65]. И в 1812–1813 гг. он, по собственному сознанию, дает цифры лишь приблизительные (par approximation) «вследствие трудности получить их у мануфактуристов и фабрикантов этого города (Амьена)»[66]. А с другого конца Империи, из Сполето (Тразименского департамента), несется та же жалоба: убогие «фабриканты» нищего заальпийского департамента тоже «не доверяют» властям и дают ложные показания[67]. Иногда это недоверие принимает характер живейшей тревоги: в Брюсселе и во всем департаменте Dyle фабриканты «встревожены всеми вопросами, какие им предлагаются», и на вопросы эти не отвечают[68].

Центральное правительство, как уже было мной замечено, видело все несовершенство постановки дела. Антельм Костá, долго стоявший при Империи во главе так называемого «division des fabriques et des arts» министерства мануфактур и торговли (а раньше заведовавший этим же отделом в министерстве внутренних дел), знал очень хорошо, как мало можно доверять точности статистических данных, которые ему присылались из провинции и сводка которых делалась его подчиненными. Он прямо признавал бессилие администрации в деле собирания этих данных[69]. А он еще сравнительно оптимистичен.

Министерство не устает и на полях отдельных таблиц, послуживших основанием к сводке, подчеркивать, что и сведения, поступавшие от префектов, разновременны и что из многих департаментов, где производство даже очень значительно, цифры рабочих давались неполные и неточные из-за разбросанности рабочих по деревням[70]. Вообще таких оговорок можно было бы привести целую массу: в одних случаях почему-то префекты считали только работающих в помещении мануфактуры, а в других случаях — всех; одни префекты считали женщин и детей, а другие — нет; или, напротив, считали одних и тех же прях по два раза только потому, что они брали заказы от двух фабрикантов[71], и т. д.

Когда (уже при Реставрации) один министр внутренних дел заметил, что статистические данные о промышленности «кишат ошибками», то начальник бюро, через которое проходили эти данные, вполне соглашаясь с министром по существу вопроса, указал, что все-таки, при всех ошибках, неточностях, несовершенствованиях, эти сведения являются единственным запасом данных, к которому потом правительству приходится прибегать при обсуждении тех или иных законодательных или административных распоряжений[72]. Историк может тоже сказать, что, даже совершенно отказываясь верить точности и абсолютной правильности цифр, он не может совсем пренебречь этой несовершенной статистикой. Приблизительное понятие они все же (не всегда, но часто) могут дать о положении вещей, а главное об относительной важности и распространенности той или иной отрасли промышленности.

До сих пор речь шла о неполноте и неточности статистических сведений, получавшихся центральной властью с мест, об ошибках в статистическом бюро, о трудности для центрального правительства добиться непререкаемой математической истины. Но была ли тенденция искусственно подтасовать факты? Было ли стремление со стороны правительства внушить местным властям, что они должны, а чего не должны присылать в министерство? Как правило, такой тенденции не существовало. Ведь эти сведения получались «для себя», для нужд и соображений самого правительства. Из недр министерства скупо и изредка давались для опубликования кое-какие специально подобранные известия, и вот почему, как указано выше, к разным статистическим публикациям времен Империи надлежит относиться с сугубым недоверием. Но те сведения, которые министерство хранило в тайне, представляли собой все, что правительство при всем своем желании могло узнать. Не все эти документы дошли до нас в архивных картонах, но те, которые дошли, бесспорно, не обязаны своим возникновением сознательному желанию правительства обмануть себя самого. Статистика в глазах Наполеона и его министров была instrumentum regni, и не стали бы они сознательно это орудие портить.

Я оговорился, что так обстояло дело «как правило». Напал я на след и некоторого «исключения», некоторой попытки подсказать вопрошаемым префектам ответ, который от них желательно получить.