Сочинения. Том 3

Впрочем, что касается до отношений, какие должны существовать между земледелием и промышленностью, то обыкновенно здесь французские промышленники не столь решительны и категоричны, как когда речь идет о торговле и промышленности. Сюлли, говорят они, больше всего уделял внимания земледелию, Кольбер — промышленности, а «нынешнее правительство» призвано примирить эти интересы. В чем эти интересы расходятся? В вопросе о сырье: земледельцам желательно, чтобы оно было как можно дороже, фабрикантам — чтобы оно было как можно дешевле. Правительство может примирить эти интересы путем широкой постановки drawback’а, вывозных премий; иностранное сырье будет уплачивать большие ввозные пошлины, но часть этих пошлин будет возвращаться государством при вывозе сработанных предметов за границу[16].

Но, не рискуя ставить промышленность «выше» земледелия, представители промышленного мира нашли другую чрезвычайно для них выгодную точку зрения.

Там, где промышленникам противопоставляли не торговцев, а представителей земледелия, они отвечали, что, действительно, земледельческий класс значительнее, но класс промышленный во Франции вообще исчезнет с лица земли, если его не поддержать[17]; значит, ставится общий вопрос — нужен или совсем не нужен промышленный труд? А если нужен, необходим протекционизм, необходимо всяческое содействие промышленности со стороны государственной власти.

За это покровительство они не переставали высказывать беспрестанно свою глубокую благодарность императору.

Министр внутренних дел Шампаньи был в полном восторге от верноподданнического духа, который обнаружил весь французский промышленный мир в октябре 1806 г., когда на устроенную министерством выставку со всех концов Франции съехались представители национальной индустрии[18]

.

Нечего и говорить, что во всякой победе Наполеона французские промышленники видели свою победу, завоевание нового рынка. Они зорко следили за политическими пертурбациями, производимыми императором в Европе, и не упускали момента чтобы напомнить о себе. Едва окончилась кровопролитная война с Австрией в 1809 г., как уже французский коммерческий мир просит победоносного императора потребовать или даже просто объявить (см. текст в примечании) сильное понижение пошлин на французские сукна, ввозимые в Вену, но с тем, чтобы Австрия не пользовалась взаимными милостями во Франции, то же самое сделать с ввозом шелковых материй, с бронзовыми изделиями, ювелирными товарами и т. д.; пошлину на вина установить в размере 30–40 сантимов за литр[19]. Между Аустерлицем и Иеной, весной 1806 г., Лионская торговая палата просит Наполеона «споспешествовать торговым интересам» Франции в тех договорах, которые его величество намерено заключить с германскими государствами

[20].

Самый решительный протекционизм, изгнание чужих фабрикатов — вот альфа и омега идеальной, с точки зрения промышленников, политики.

Я внимательно прочел все протоколы заседаний Совета фабрик и мануфактур, собранных в регистре F¹² 194, и если бы меня спросили, каково содержание всего этого фолианта просьб и чаяний, там записанных, я бы ответил: 1) «удешевите сырье каким угодно способом, ибо всякий налог на сырье — туземное или ввозимое — есть прямой налог

на промышленность»[21]; 2) «усильте драконовские меры против контрабанды, удесятерите таможенный надзор, введите обязательный штамп с фамилией фабриканта для каждого метра выделываемой во Франции материи и беспощадно конфискуйте всякую материю без такого штампа»; 3) «умножьте вывозные премии, увеличьте размеры уже существующих». Эти три мотива повторяются с поразительной настойчивостью и на все лады за все время существования этого учреждения при Империи. «Франция — страна по существу мануфактурная» — такова аксиома, излюбленная советом.

Один раз, в заседании 1 марта 1813 г., совет свел воедино в обращении к министерству все свои чаяния, все стремления, которые по всем поводам из заседания в заседание не переставал в сущности выражать. Совет мануфактур, высказывая ряд своих пожеланий и жалоб министру торговли 1 марта 1813 г., начинает с принесения горячей благодарности императору, который избавил французскую промышленность от соперничества англичан и этим вызвал ее из ничтожества, в котором она находилась в момент начала его деятельности. Совет с ударением напоминает, что император «никогда не согласится ни на какой трактат, который мог бы возвратить нашим соседям преимущества», бывшие прежде в их руках благодаря политике французского правительства[22]. Это характерный намек на договор 1786 г. и еще более характерная для 1813 г. боязнь, что придется, может быть, volens-nolens мириться вскоре с англичанами.

Только устранением английской конкуренции Наполеон оживил французскую промышленность: к началу его правления французские мануфактуры были «почти уничтожены»[23].