Сочинения (Том 4)

Тотчас после этого вскакали на монастырь и враги; прежде всех въехал боярин Шемякин Никита Константинович, который разлетелся на коне даже на лестницу церковную, но, как стал слезать с лошади, споткнулся об камень, лежащий на паперти, и упал: когда его подняли, то он едва очнулся, шатался точно пьяный и побледнел как мертвец. Потом въехал на монастырь и сам князь Иван и стал спрашивать, где князь великий. Василий, услыхав его голос, закричал ему из церкви: "Братья! помилуйте меня! Позвольте мне остаться здесь, смотреть на образ божий, пречистой богородицы, всех святых; я не выйду из этого монастыря, постригусь здесь", - и, взявши икону с гроба св. Сергия, пошел к южным дверям, сам отпер их и, встретив князя Ивана с иконою в руках, сказал ему: "Брат!

Целовали мы животворящий крест и эту икону в этой самой церкви, у этого гроба чудотворцева, что не мыслить нам друг на друга никакого лиха, а теперь не знаю, что надо мною делается?" Иван отвечал: "Государь! если мы захотим сделать тебе какое зло, то пусть это зло будет над нами; а что теперь делаем, так это мы делаем для христианства, для твоего окупа. Татары, которые с тобою пришли, когда увидят это, облегчат окуп".

Василий, поставив икону на место, упал пред чудотворцевым гробом и стал молиться с такими слезами, воплем и рыданием, что прослезил самих врагов своих. Князь Иван, помолившись немного в церкви, вышел вон, сказавши Никите: "Возьми его".

Великий князь, помолившись, встал и, оглянувшись кругом, спросил: "Где же брат, князь Иван?" Вместо ответа подошел к нему Никита Константинович, схватил его за плеча и сказал: "Взят ты великим князем Димитрием Юрьевичем". Василий сказал на это: "Да будет воля божия!" Тогда Никита вывел его из церкви и из монастыря, после чего посадили его на голые сани с чернецом напротив и повезли в Москву; бояр великокняжеских также перехватали, но о сыновьях, Иване и Юрии, бывших вместе с отцом в монастыре, даже и не спросили. Эти малолетные князья днем спрятались вместе с некоторыми из слуг, а ночью убежали в Юрьев, к князю Ивану Ряполовскому, в село его Боярово; Ряполовский, взявши их, побежал вместе с братьями Семеном и Димитрием и со всеми людьми своими в Муром и там заперся.

Между тем великого князя привезли в Москву на ночь 14 февраля и посадили на дворе Шемякине; 16 числа на ночь ослепили и сослали в Углич вместе с женою, а мать, великую княгиню Софью Витовтовну, отослали на Чухлому. В некоторых летописях приведены причины, побудившие Шемяку ослепить Василия: "Зачем привел татар на Русскую землю и города с волостями отдал им в кормление? Татар и речь их любишь сверх меры, а христиан томишь без милости; золото, серебро и всякое имение отдаешь татарам, наконец, зачем ослепил князя Василия Юрьевича?"

Услыхавши об ослеплении великого князя, брат жены его, князь Василий Ярославич, вместе с князем Семеном Ивановичем Оболенским убежали в Литву. Мы видели литовских князей в Москве, теперь видим явление обратное: и великие князья литовские принимают московских выходцев точно так же, как московские принимали литовско-русских, - с честию, дают им богатые кормления: так, Василию Ярославичу дали Брянск, Гомель, Стародуб, Мстиславль и многие другие места. Из бояр и слуг Васильевых одни присягнули Шемяке, другие убежали в Тверь; всех отважнее поступил Федор Басенок, объявивший, что не хочет служить Шемяке, который за это велел заковать его в железа; но Басенок успел вырваться из них, убежал в Коломну, подговорил там многих людей, разграбил с ними Коломенский уезд и ушел в Литву к князю Василию Ярославичу, который отдал ему и князю Семену Оболенскому Брянск.

Шемяка видел, что не может быть покоен до тех пор, пока сыновья Василия находятся на свободе в Муроме с многочисленною дружиною, но не смел послать против них войско, боясь всеобщего негодования против себя, и придумал следующее средство: призвал к себе в Москву рязанского епископа Иону и стал говорить ему:

"Батюшка! поезжай в свою епископию, в Муром, и возьми на свою епитрахиль детей великого князя Василия, а я с радостию их пожалую, отца их выпущу и вотчину дам достаточную, чем будет им можно жить". Владыка отправился в Муром и передал Ряполовским слова Шемяки. Те начали думать: "Если мы теперь святителя не послушаем, не пойдем к князю Димитрию с детьми великокняжескими, то он придет с войском и город возьмет; тогда и дети, и отец их, и мы все будем в его воле".