Сочинения. В 2-х томах

Объявится Арахлин-град,
Украшенный ясписом и сардисом,
Станет подорожник кипарисом,
И кукуший лен обернется в сад.

Братья, это наша крестьянская красная культура,

Где звукоангелы сопостники людских пабедок
и просонок!
Карнаухий кот мудрей, чем Лемура,
И мозг Эдиссона унавозил в веках поросенок.

Бодожёк Каргопольского Бегуна — коромысло

весов вселенной,
И бабкино веретено сучит бороду самого Бога.
Кто беременен соломой, — родит сено,
Чтоб не пустовали ясли Мира — Великого Единорога.

Чтобы мерна была жвачка Гималайнозубых полушарий,

(Она живет в очапе и в ткацком донце.)
Много на Руси уездных Татарии
От тоски, что нельзя опохмелиться солнцем.

Что луну не запечь, как палтосу, в тесто,

И Тихий океан не влить в самовар.
Не величайте революцию невестой,
Она только сваха, принесшая дар —

В кумачном платочке яичко и свечка,

(Газеты пищат, что грядет Пролеткульт.)
Изба — Карфаген, арсеналы же — печка,
По зорким печуркам не счесть катапульт.

Спешите, враги — легионы чернильниц,

Горбатых вопросов, поджарых тире,
Развеяться прахом у пахотных крылец,
Где Радужный Всадник и конь в серебре!

Где тропка лапотная — план мирозданья,

Зарубки ступеней — укрепы земли,
Там в бухтах сосновых от бурь и скитанья
Укрылись родной красоты корабли.

Вон песни баркас — пламенеющий парус,

Ладья поговорок, расшива былин…
Увы! Оборвался Дивеевский гарус,
Увял Серафима Саровского крин.

На дух мироварниц не выйдет Топтыгин,

Не выловит чайка леща на уху…
Я верю вам, братья Есенин, Чапыгин, —
Трущобным рассказам и ветру-стиху:

Инония-град, Белый скит — не Почаев,

Они — наши уды, Почаев же — трость.
Вписать в житие Аввакумов, Мамаев,
Чтоб Бог не забыл черносошную кость.

И вспомнил Вселюбящий, снял семь печатей

С громовых страниц, с ураганных миней,
И Спас Ярославский на солнечном плате
Развеял браду смертоноснее змей: —

Скуратовы очи, татарские скулы,

Путина к Царьграду — лукавый пробор…
О горе! В потире ныряют акулы,
Тела пожирая и жертвенный сор.

Всепетая Матерь сбежала с иконы,

Чтоб вьюгой на Марсовом поле рыдать
И с Псковскою Ольгой, за желтые боны,
Усатым мадьярам себя продавать.

О горе, Микола и светлый Егорий

С поличным попались: отмычка и нож…
Смердят облака, прокаженные зори —
На Божьей косице стоногая вошь.

И вошь — наша гибель. Завшивело солнце,

И яростно чешет затылок луна.
Рубите ж Судьбину на баню с оконцем,
За ним присносущных небес глубина!

Глядите в глубинность, там рощи-смарагды,

Из ясписа даль, избяные коньки, —
То новая Русь — совладелица ада,
Где скованы дьявол и Ангел Тоски.

Вперяйтесь в глубинность, там нищие в бармах

И с девушкой пляшет Кумачневый Спас.
Не в книгах дозреет, а в Красных Казармах
Адамотворящий, космический час.

Погибла Россия — с опарой макитра,

Черница-Калуга, перинный Устюг!
И новый Рублев, океаны — палитра,
Над Ликом возводит стоярусный круг —

То символы тверди плененной и сотой

(Девятое небо пошло на плакат),
По горним проселкам, крылатою ротой
Спешат серафимы в Святой Петроград.

На Марсовом Поле сегодня обедня

На тысяче красных, живых просфорах,
Матросская песня канонов победней,
И брезжат лампадки в рабочих штыках.

Матросы, матросы, матросы, матросы —

Соленое слово, в нем глубь и коралл;
Мы родим моря, золотые утесы,
Где гаги — слова для ловцов — Калевал.

Прости, Кострома в душегрейке шептухи!

За бурей «прости» словно саван шуршит.
Нас вывезет к солнцу во Славе и Духе
Наядообразный, пылающий кит.