Сочинения. В 2-х томах

Шесток для кота, что амбар для попа,
К нему не заглохнет кошачья тропа;
Зола, как перина, — лежи, почивай, —
Приснятся снетки, просяной каравай.

У матери-печи одно на уме:

Теплынь уберечь да всхрапнуть в полутьме;
Недаром в глухой, свечеревшей избе
Как парусу в ведро, дремотно тебе.
Ой, вороны-сны, у невесты моей
Не выклевать вам беспотемных очей;
Летите к мурлыке на теплый шесток,
Куда не заглянет прожорливый рок,

Где странники-годы почили золой,

И бесперечь хнычет горбун-домовой;
Ужели плакида — запечный жилец
Почуял разлуку и сказки конец?

Кота ж лежебока будите скорей,

Чтоб был на стороже у чутких дверей,
Мяукал бы злобно и хвост распушил,
На смерть трясогузую когти острил!

(1916)

179 Весь день поучатися правде Твоей,

Весь день поучатися правде Твоей,
Как вешнюю озимь, ждать светлых гостей,
В раю избяном, и в затишьи гумна
Поплакать медово, что будет «она».

Задремлется деду, лучина замрет —

Бесплотная гостья в светелку войдет,
Поклонится Спасу, погладит внучат,
Как травка лучу, улыбнется на плат:

Висит, дескать, сирый, хозяйке взамен.

Повыкован венчик из облачных пен:
Очелье — алмаз, по бокам — изумруд.
Трех отроков пещных и ангелов труд.

Петух кукарекнет, забрезжит светец,

В дверях засияет Медостов венец;
Пречудный святитель войдет с посошком,
В пастушьих лапотцах, повитый лучом.

За ним, умеряючи крыл паруса,

Предстанет Иван — грозовая краса:
Он с чашей крестильной, и голубь над ним…
Всю ночь поучаюсь я тайнам Твоим.

Заутро у бурой полнее удой,

У рябки яичко, и весел гнедой.
А там, где святые росою прошли,
С курлыканьем звонким снуют журавли:

Чтоб сизые крылья и клюв укрепить,

Им надо росы благодатной испить.

(1915–1916)

180 Хорошо в вечеру, при лампадке,

Хорошо в вечеру, при лампадке,
Погрустить и поплакать втишок,
Из резной, низколобой укладки
Недовязанный вынуть чулок.

Ненаедою-гостем за кружкой

Усадить на лежанку кота,
И следить, как лучи над опушкой
Догорают виденьем креста,

Как бредет позад дремлющих гумен,

Оступаясь, лохмотница-мгла…
Все по старому: дед, как игумен,
Спит лохань и притихла метла.

Лишь чулок, как на отмели верши,

И с котом раздружился клубок.
Есть примета: где милый умерший,
Там пустует кольцо иль чулок,

Там божничные сумерки строже,

Дед безмолвен, провидя судьбу,
Глубже взор и морщины… О Боже —
Завтра год, как родная в гробу!

(1914)

181 Заблудилось солнышко в корбах темнохвойных,