Сочинения в 3-х тт. Том 2

Я поднялся в лабораторию. Габриэла лежала на полу, доктор с Коллинсоном стояли рядом с ней на коленях.

— Посмотрите-ка миссис Леггет, — сказал я доктору. — Она на лестнице. По-моему, умерла, но все же посмотрите.

Доктор вышел. Растирая девушке руки — она все еще была без сознания, — Коллинсон глянул мне в глаза так, будто людей вроде меня необходимо держать в клетке.

— Ну что, довольны своей работой? — спросил он.

— Главное, что она сделана, — ответил я.

8. «НО» И «ЕСЛИ БЫ»

В тот же вечер я обедал с Фицстивеном у миссис Шиндлер. В полуподвальном зале с низкими потолками мы запивали хороший обед хорошим пивом мистера Шиндлера. Как писатель, Фицстивен хотел разобраться в том, что он назвал «психологией» миссис Леггет.

— Зная теперь ее характер, нетрудно понять, почему она убила сестру, — сказал он. — Так же нетрудно понять убийство мужа, желание отравить после разоблачения жизнь племяннице и даже покончить с собой, лишь бы избежать ареста. Но спокойные годы между этими событиями как-то не вписываются в общую картину.

— Не вписывается как раз убийство мужа, — возразил я. — Остальное вполне логично. Он был ей нужен. Даже смерть сестры она подстроила так, чтобы покрепче привязать его к себе. Но тюрьма их разлучила. Тут уж ничего она не могла поделать, оставалось лишь надеяться, что когда-нибудь его выпустят — такая возможность всегда существует. Больше ничего ей в то время не требовалось. Габриэла была у нее заложницей на случай освобождения Леггета, жила она на его деньги вполне пристойно — так чего ей было суетиться? Узнав о побеге, она приехала в Америку и взялась за поиски. Сыщики нашли его, и она к нему явилась. Против брака он не возражал. Она наконец получила что хотела. Вот и успокоилась. Она была не авантюристка и не из тех, кто творит зло ради удовольствия. Обычная женщина, которая знает, чего хочет, и добивается цели любыми средствами. Заметьте, как терпеливо и долго она скрывала свою ненависть от девушки. В ее желаниях, кстати, тоже нет ничего необычного. Так что сложными психическими расстройствами тут и не пахнет. Элементарное звериное поведение с элементарным звериным непониманием разницы между добром и злом. Как все звери, она не любила, когда ей мешали, и царапалась, когда загоняли в угол.

Фицстивен глотнул пива и спросил:

— Значит, проклятие Дейнов вы сводите к первобытной, звериной наследственности?

— И того проще — к выдумке разъяренной женщины.

— Из-за таких, как вы, жизнь становится совсем пресной. — Он вздохнул в облаке сигаретного дыма. — Даже то, что Габриэла стала орудием в убийстве матери, не убеждает вас в существовании проклятия — пусть только в поэтическом смысле?

— Нет, не убеждает. К тому же я сомневаюсь, что она была этим орудием. А вот Леггет не сомневался. Очень уж он старается выгородить ее в своем письме. Но действительно ли он видел, как девочка убила мать? Об этом мы знаем только со слов миссис Леггет. С другой стороны, она в присутствии Габриэлы сказала, что воспитала девочку в вере, будто убийца — отец. Да, сам Леггет, скорее всего, не сомневался. Вряд ли он пошел бы на столько мытарств, если бы не стремился оградить дочку от чувства вины. Но с этого момента мы можем только строить предположения. Миссис Леггет он был нужен, и она своего добилась Так какого черта его убивать?

— Вот те на! — посетовал Фицстивен. — В лаборатории вы дали один ответ, теперь другой. А чего мудрить? Сами же сказали, что письмо вполне могло сойти за предсмертное и после гибели Леггета гарантировать вдове безопасность.

— Тогда сказал, — признался я. — Но теперь, на трезвую го лову и с дополнительными фактами в руках, — не могу. Она добивалась Леггета много лет, ждала его. Значит, он был ей дорог.

— Но она его вряд ли любила, — во всяком случае, оснований предполагать любовь у нас нет. Так чем тут дорожить? Он был для нее вроде охотничьего трофея, и смерть на ценность трофея и» влияет, — образно говоря, можно сделать чучело и поставить и прихожей.

— Тогда почему она не подпустила к нему Аптона? Почему убила Рапперта? Зачем было брать на себя чужую ношу? Опасность-то грозила не ей. Нет, не будь он ей дорог, она бы не стала так рисковать и скрывать от мужа, что прошлое сплыло.

— Кажется, мне ясно, к чему вы клоните, — раздумчиво произнес Фицстивен. — Вы считаете…

— Подождите. Есть кое-что еще. Раза два я разговаривал с Леггетом в присутствии его жены, и оба раза они друг с другом и словом не перемолвились. Алиса всячески давала мне понять, что, если бы не он, она бы многое рассказала об исчезновении дочери.

— Где вы нашли Габриэлу?

— После убийства Рапперта она забрала все свои деньги, все драгоценности и, поручив Минни Херши сбыть их, убежала к Холдорнам. Несколько украшений Минни взяла себе — ее парень накануне выиграл в кости кучу денег, полиция это проверила. Потом она послала его продать оставшиеся драгоценности. В ломбарде его и задержали.

— Габриэла ушла из дома навсегда? — спросил Фицстивен.