Сочинения в 3-х тт. Том 2

Из ресторана выбежали и скрылись в темноте двое мужчин, тащивших за собой женщину. Из боковой двери стремглав вылетел какой-то тип. Пистолеты продолжали петь на разные голоса, хотя вспышек видно не было. Еще кто-то выскочил из ресторана и исчез за углом. Из окна второго этажа, с пистолетом в руке, высунулся мужчина.

Дина истошно закричала.

Из кустов в направлении окна вырвалось оранжевое пламя. На выстрел высунувшийся ответил выстрелом. Второй вспышки из-за кустов не последовало. Человек в окне высунулся еще дальше, перекинул ногу, повис на руках и спрыгнул вниз.

Наша машина дернулась. Дина прикусила губу. Выпрыгнувший медленно вставал на четвереньки.

— Рено! — взвизгнула Дина, всматриваясь в темноту.

Человек вскочил на ноги, повернулся к нам лицом и стремглав кинулся к нашей машине. Дина включила зажигание, распахнула дверцу, и Рено на ходу вскочил на подножку «мармона». Я обхватил его за пояс, но, отстреливаясь, он так вертелся, что чуть не оторвал мне руку. В воздухе свистели пули.

Еще мгновение — и выстрелы смолкли. Оставив далеко позади «Серебряную стрелу», мы неслись в противоположную от Берсвилла сторону. Рено повернулся ко мне лицом и стал держаться сам, а я начал разминать затекшие пальцы. Дина впилась в руль.

— Спасибо, детка, — сказал Рено. — Без тебя я бы пропал.

— Пустяки, — отозвалась она. — Хорошенький, я смотрю, ты себе праздник устроил.

— Приехали незапланированные гости. Тэннер-роуд знаешь?

— Да.

— Поезжай по ней. Эта дорога выведет нас на Маунтин-бульвар, а оттуда мы вернемся в город.

Дина кивнула, сбавила скорость и спросила:

— Кто такие?

— Несколько подонков. Знали бы, с кем имеют дело, — не совались бы.

— А я их знаю? — с нарочитой небрежностью спросила она, свернув на узкую, разбитую дорогу.

— Бог с ними, детка, — сказал Рено. — Много будешь знать, скоро состаришься.

Дина выжала из своего «мармона» еще пятнадцать миль в час. Теперь машину так подбрасывало, что ни Дине, ни тем более стоявшему на подножке Рено было не до разговоров.

— Значит, Сиплый проиграл, а ты выиграла? — спросил он, когда трясти стало поменьше.

— Угу.

— Говорят, ты напустила на него легавых.

— Мало ли что говорят. Ты сам-то что думаешь?

— Правильно сделала, что бросила его, а вот что с сычом снюхалась и дело Сиплому шьешь — нехорошо. Очень даже нехорошо. — С этими словами он покосился на меня.

Это был крепкий, довольно высокий, широкоплечий мужчина лет тридцати пяти, с большими карими тупыми глазами на желтоватом лошадином лице. Лицо скучное, невыразительное, но незлое. Я молча посмотрел на него.

— Раз ты так считаешь, можешь… — начала было Дина.

— Стой! — рявкнул Рено.

Впереди, на манер баррикады, вырос длинный черный лимузин, стоящий поперек дороги. Наш «мармон» сделал крутой вираж.

Вокруг опять засвистели пули. Мы с Рено стали отстреливаться, а Дина приготовилась к скачке с препятствиями.

Она выехала на противоположную полосу, затем, чуть не угодив левым колесом в кювет и проскочив по самой бровке мимо лимузина, вывернула резко вправо, отчего мы с Рено чуть не вывалились наружу, и, с трудом удержав машину, вынесла нас из опасной зоны как раз в тот момент, когда мы расстреляли все патроны.

Пуль с обеих сторон было выпущено немало, но все мимо. Рено, зацепившись локтем за дверцу машины, вставил в пистолет новую обойму и сказал:

— Отлично, детка. Тачка слушается тебя с полуслова.

— Куда ехать? — спросила Дина.

— Чем дальше, тем лучше. Езжай никуда не сворачивая, а там сообразим. Похоже, они не хотят пускать нас в город. Нутром чувствую.

Мы отъехали от Берсвилла еще миль на десять-двенадцать. По дороге нам встретилось несколько машин, но ничего подозрительного в них не было. Никто вроде бы за нами не гнался. Под колесами прогромыхал небольшой мост.

— Въедешь на горку — сверни направо, — сказал Рено.

Мы съехали на грязную грунтовую дорогу, петлявшую между скал. По такой больше десяти миль в час при всем желании не поедешь. Минут через пять Рено велел остановиться. С полчаса мы просидели в кромешной тьме. Затем Рено сказал:

— В миле отсюда есть пустая хибара. Там и переночуем. Сегодня пробиваться в город без толку.

Дина сказала, что готова ночевать где угодно, лишь бы не было стрельбы, а я сказал, что меня предложение Рено устраивает, хотя я бы предпочел все же попытаться вернуться в город.

Мы вновь потащились по разбитой дороге, пока в свете фар не увидели маленькую дощатую лачугу, которую давно пора было покрасить.

— Эта? — спросила Дина.

— Она самая. Останови здесь, а я схожу посмотрю, что там делается. — Он соскочил с подножки и скрылся в темноте.

Вскоре фары высветили его фигуру на пороге лачуги. Он повозился с висячим замком, снял его, открыл дверь и скрылся внутри. Потом вышел на порог и позвал нас:

— Все в порядке. Заходите, будьте как дома.

Дина заглушила мотор и вышла из машины.

— У тебя фонарь есть? — спросил я.

— Да, — ответила она, зевнув. — Держи. Устала как собака. Хорошо бы чего-нибудь выпить.

Я сообщил ей, что у меня с собой фляжка шотландского виски, и это несколько примирило ее с действительностью.