Сочинения в 3 томах. Том 1. Люди как боги

- Они все безумные! - сказал Ромеро. - Тяжкое существование породило изуверство. Обе секты, как справедливо назвал их наш друг Лусин, самые настоящие изуверы, и, по чести сказать, я бы затруднился установить, кто из них лучше, а кто хуже.

- Два конца одной палки, - повторил я свою мысль. - Им, конечно, надо помочь, но всему народу, а не сектам. Отвергатели ничем не лучше ускорителей. Я не обидел тебя, Оан?

- Мы жаждем помощи, - ответил он. - Если вы способны помочь всем аранам, помогите.

В планетолете мы связались с эскадрой. Ирина непрерывно передавала на корабли все, что мы видели и что переводил Оан. Команды звездолетов считали, что помощь аранам нужно дать, но без борьбы на стороне одной из сект.

- Обращаю внимание, Эли, что у нас мало данных об Отце-Аккумуляторе и Матери-Накопительнице, а, судя по всему, они играют важную роль, - сказал Олег. - Наше мнение - вызволить завтрашние жертвы. Самосожжения не допускать.

- Это приказ, Олег? - спросил я.

- Это совет.

Я задумался - и надолго. Было очевидное противоречие между нашими общими решениями и поступками. Только что мы постановили не вмешиваться в распри отвергателей и ускорителей и взяли на себя лишь одну миссию - облегчить условия существования на планете. Но как помешать самосожжению не вступая в борьбу с ускорителями и тем не поддерживая готовящих нападение отвергателей? Не вступаем ли мы на сомнительный путь, приводящий прямехонько в объятия одной из сект? Освобождение самосожженцев превратит ускорителей в наших врагов, - нужно ли идти на это?

- Эли, что с тобой? - мысленно воскликнул Лусин. - Неужели ты не хочешь спасти несчастных?

- Обращаю ваше внимание, дорогой друг, на то, свободные ли они самоубийцы, или насильственно казнимые, они - жертвы, - заметил Ромеро. - И это - главное!

Я обратился к Оану:

- Твои сторонники собираются завтра спасти обреченных. Удастся ли им задуманная акция?

- Нет, - ответил Оан. - Мы неоднократно делали подобные нападения. Они ни разу не удавались. Мы просто не можем бездействовать, когда наших братьев казнят. Завтрашнее нападение - акт отчаяния.

После такого разъяснения колебаться было нельзя. Но я все не мог принудить себя к решению. Мэри с удивлением сказала:

- Я раньше не замечала в тебе трусости, Эли.

- И нерешительности, - добавил Ромеро. - Борьба всегда была вашей стихией, Эли. Вы расцветали в опасностях, дорогой адмирал.

- Будем действовать по обстановке, - сказал я. - Быть равнодушными к чужому несчастью мы себе не разрешим.

До меня донесся голос слушавшего наши разговоры Камагина. Маленький космонавт поддерживал только крутые решения:

- Наши звездолеты всегда готовы прийти к вам на помощь. Если командующий позволит, я подведу своего «Змееносца» на дистанцию максимального сближения с планетой.

Олег разрешил вывести «Змееносца» из общего строя эскадры.

- Радуйся, - сказал я Лусину. - Все будет по-твоему.

- Я буду радоваться завтра, когда собственными руками сведу осужденных с эшафота! - сказал Лусин.

Если бы он знал, что ждет его завтра!

Все ушли отдыхать в каюты и сняли экранирующие скафандры. Оан тускло фосфоресцировал на пригорке, ему на родной планете было лучше, чем на борту планетолета. Я вышел к океану и любовался его рояльным блеском. Океан накатывался на берег, подгрызая его - где рядом, где в отдалении тяжко ухали подъеденные скалы. Мне хотелось ступить на океан, пройтись по нему: анализаторы установили, что плотность жидкости приближается к плотности ртути, даже железо не смогло бы потонуть в таком океане, не то что я в моем легком скафандре. Но и Оан и приборы предупреждали, что жидкая среда агрессивна, я побоялся рисковать перед завтрашним испытанием, тем более что вдоль берега перебегали мерцающие силуэты морских зверей. Я бросил в темную жидкость два куска стали. Первый достиг поверхности и вспыхнул, растворяясь, наверх вырвался столб пламени, на пламя метнулись морские хищники и мигом заглотали его. А второй кусок какой-то мерцающий хищник захватил еще в воздухе. Сталь ярко засветилась, погружаясь в его тело, она раскалилась, расплавилась, растеклась и растворилась - и через минуту опять ничего не было, кроме темного океана и фосфоресцирующего хищника, жаждущего новой подачки, и других хищников, ошалело заскакавших вокруг в надежде урвать такой же кус.

Ночь Темных Солнц переходила в день Пыльных Солнц.

Я никогда не видел зрелища безотрадней, чем рассвет на планете Арании. Черная мгла преобразовывалась в мглу желтую. Из черного океана выкатились три оранжевых шара и торопливо поползли наверх. И ночью дышать было трудно, а с зарей пыль, наполнявшая воздух, стала такой удушливой, что и воздушным фильтрам скафандра пришлось нелегко. Океан уползал от суши, оставляя за собой кромку изуродованного берега и вал выброшенных осадков. Морские звери погружались на глубину, - это все были твари ночного бдения.

Ночью Арания казалась таинственней, ей можно было примысливать всякое, в том числе и красоту. В пыльном свете дня она предстала уродливой. Ко мне подскочил Граций.