Сочинения в 3 томах. Том 2. Диктатор

- Впервые за многие месяцы наши дети могут вдосталь попить молока, поесть хлеба с маслом; впервые наши люди могут идти на свои рабочие места, не подтягивая потуже пояса, чтобы заглушить муки голода. Друзья нам отказали в помощи, помощь пришла от врагов. Сограждане и солдаты, это значит, что мы неверно смотрели на мир, что в понятия «враг» и «союзник» вкладывали не то содержание, какие эти понятия реально несли. Вот они, наши враги - кортезы, причинившие нам зло эпидемией и голодом, трусливо уклонившиеся от обещанной помощи под вздорным предлогом волнений в океане, кортезы, предавшие все, что человек ценит в человеке, а солдат в солдате. И вот они, друзья - латаны, против которых мы так неразумно, так несправедливо направляли свое оружие. Именем своего народа исправляю историческую несправедливость: объявляю войну заокеанским трусам и предателям кортезам, объявляю военный союз с латанами. Генерал Пеано, вы сейчас слушаете меня, докладываю: больше моя шпага никогда не поднимется против вас, она будет сражаться за вас. Армия клуров поступает в ваше подчинение. А в знак нашего единения, в знак подчинения нашей армии вашему командованию назначаю триумфальный марш ваших и наших войск по Аллее Побед от правительственного дворца до площади Величия.

Экран погас. Я бы жестоко соврал, если бы сказал, что кто-то из нас сохранил умное спокойствие. Неожиданность нас ошеломила - это было единственно точное определение. Пеано вдруг заулыбался самой глупой из своих благостных улыбок, на этот раз она не скрывала его истинного настроения, а выражала его. А я со смехом сказал ему:

- Альберт, принимайте пополнение - армию Клура. Не собираетесь ли вылететь в Фермор для триумфального шествия с новыми союзниками?

- Вызываю Гамова, - объявил Прищепа, он первый пришел в себя.

Гамов в пижаме сидел перед стереовизором своей маленькой приемной. Мы поздравили его с ошеломляющим успехом, он поздравил нас и сказал, что история переламывается. Теперь слово за Аментолой.

- Вы ожидаете от президента предложения мира?

- Я жду нового поворота в войне, - серьезно сказал Гамов. - Аментола не тот президент, чтобы подражать импульсивным генералам. И Кортезия не такая страна, чтобы испугаться ухода Клура. Океан скоро успокоится, корабли Кортезии снова выйдут на водные просторы. Что они принесут нам? Послание мира или заново оснащенные боевые дивизии?

Гамов снова стал прежним. Вялость болезни прошла. Он уже не ликовал от сегодняшних удач. Сегодня для него было уже вчера. Для него завтра уже шло сегодня. Он, снова обгоняя время, всматривался в даль, для нас еще темную. Он не захотел порадоваться с нами тому, что уже совершилось, потому что его тревожило то, что еще должно было совершиться.

Мы отключились, чтобы не утомлять его разговорами.

Пеано ушел в штаб, переход клуров из врагов в союзники требовал новых приказов по армии. Прищепа удалился к себе - уже, наверно, накопилась новая информация. Я остался в помещении главного военного экрана. Мне не хотелось к себе, там меня уже ждали министры, там надо было думать и решать, не отвлекаясь на посторонние дела. Но я жаждал еще немного побыть зрителем, а не деятелем. Я хотел полюбоваться возвещенным триумфальным шествием клуров и наших воинов из тех, что прибыли в Клур с эшелонами помощи.

Площадь перед дворцом появилась на экране за пять минут до полудня. Окраины ее заполняла публика, а в центре выстроились две воинские колонны - по одну сторону офицеры и солдаты Клура при всех регалиях, а по другую, в своей походной форме, несколько десятков солдат нашей охраны эшелонов помощи. Нашу колонну возглавлял Корней Каплин, старый полковник водолетной дивизии. Над Каплиным развевалось боевое знамя наших войск - по виду очень ветхое, очевидно, когда-то плененное, а ныне взятое из трофейных запасов Клура (наши охранники помощи не брали в дорогу воинские знамена). Голову генерала из Клура осеняло многоцветное знамя гвардейского полка, тоже из старых, - по военной традиции Клура, потрепанные в боях знамена окружались особым почетом. А позади двух неравных колонн - маленькой нашей и большой клуров - взвод музыкантов был готов грянуть торжественный марш, когда перед строем появится Арман Плисс.

И он появился точно в полдень. Он возник в дверях дворца, постоял, красуясь, вынул саблю, поднял ее над головой и стал вышагивать к построенным колоннам. Он именно вышагивал, а не шел. Он демонстрировал церемониальный шаг, ни за какие блага мира, даже под угрозой страшных кар сам я, ныне тоже военный, даже генерал, не смог бы воспроизвести его походку. Он прошагал этим удивительным шагом до колонн, картинно повернулся к ним, отдал салют своему флагу, снова повернулся, стал во главе - Каплин оказался по одну сторону, а по другую - свой генерал. Знаменосцы придвинулись, теперь два знамени осеняли Плисса с двух сторон. Он снова поднял саблю, грянула музыка, и колонны пошли.