Сочинения в 3 томах. Том 2. Диктатор

На союзников произвели нехорошее впечатление наши военные неудачи, доложил Вудворт. Если они недавно так и рвались в бой - в речах и газетах, - то теперь и речи осторожней, и газеты прохладней. Они требуют оружия, продовольствия и денег, да еще в кортезских диданах либо в нашей новой золотой валюте. Кир Кирун пожаловался, что последнюю выдачу наш банк произвел в юланях. «Зачем нам юлани? - возмущался он. - Мы и без вас можем их напечатать сколько угодно». Вот такие претензии у союзников. А его величество Кнурка Девятый, кроме снаряжения, продовольствия и денег, просит еще и солдат: он согласен воевать с кортезами, но нашими солдатами, своих у него очень мало. Список товаров и денег, затребованных союзниками, я передал в министерство организации, закончил Вудворт.

- Ваше мнение об этом списке? - обратился Гамов к Бару.

- Отлично составлен! Многообразие требований восхищает. Когда я работал на заводе, ко мне однажды поступило требование на спирт для промывки оптических осей в биноклях и фотоаппаратах. О спирте союзники промолчали, но Великий Лепинь среди прочего запросил две тысячи шерстяных ковров высшего качества для казарм. Чем не спирт для промывки оптических осей?

- Отказать всем и во всем! - сказал Пеано и так заулыбался, словно предлагал облагодетельствовать союзников.

- И выгнать всех из Адана! - добавил Гонсалес. Он теперь во всех спорных случаях выносил только суровые приговоры.

Гамов посмотрел на меня. Я знал, что Гамов уже имел неколебимое решение, и он знал, что я знаю это. Я заранее соглашался с еще не высказанным мнением Гамова.

- Артур Маруцзян щедро оплачивал велеречивые обещания союзников, - сказал я. - Но мы будем оплачивать только дела, а не слова. А поскольку дел пока нет, то и выдач не будет.

- Вы отдаете себе отчет, Семипалов, что при таком обращении с союзниками наш союз скоро распадется? - сказал Вудворт.

- Не вижу пока реального союза, стало быть, и распадаться реально нечему.

Вудворт инициировал правительственный переворот, но переворота в мировой политике не желал. Он проводил линию на связь с союзниками. Упорядочить непорядочное, выправить искривления - дальше мысль его не шла.

- Вы совершаете непростительную ошибку, Семипалов. Политик должен прозревать грядущее. Вы хотите отделаться от неэффективных союзников, ибо от них нет толку. Но мир разделен на два враждебных лагеря. Если вы не в одном, значит, в другом. Вы превратите союзников во врагов. И врагами они будут более эффективными, чем союзниками. Вспомните, в какое бедственное положение ввергла дивизию, где вы воевали, измена Патины. Измена Лепиня, Собраны, Торбаша и Нордага ввергнет уже всю страну в такое же бедственное состояние. Семипалов, вы этого хотите?

- Я именно этого хочу, Вудворт, - сказал Гамов вместо меня.

- Хотите, чтобы наши союзники стали нашими врагами? - Вудворт не просто спросил, а выкрикнул - редчайший случай у этого человека.

- Да! Хочу, чтобы наши союзники стали врагами.

- Вы хотите нашего поражения?

- А вот этого - нет! Хочу победы. И добьемся победы тем, что превратим союзников во врагов.

- Удивительно неклассическая стратегия! - Пеано радостно улыбался. - Боюсь, что следующей неклассической операцией будет директива сдавать наши армии в плен, чтобы расходы на содержание наших пленных разорили врагов и вынудили прекратить войну?

Гамов ответил улыбкой на насмешку Пеано. Племянник свергнутого правителя Латании уже разбирался в секретах стратегии Гамова. И заранее готовился выполнять самые парадоксальные приказы. Он, как и Гонсалес, был прекрасным исполнителем, но не творцом новых концепций - как раз то, что требовалось Гамову.

Жалею, что речь Гамова не была записана на пленку - стенографистов Гамов не терпел, а записывающие аппараты в тот день почему-то не задействовали. Союз с соседями нам невыгоден, говорил Гамов. Союзники слишком много требуют и слишком мало дают. Такие союзы - гиря на наших ногах. Но все изменится, когда они станут нашими врагами. Никто из них не нападет на нас, пока Кортезия не окажет им помощи. Но, как ни богата Кортезия, и ее ресурсы ограничены. Всего, что она предоставит им, она лишит свои армии. Она сможет усилить наших соседей лишь ценой собственного ослабления. Итак, превращение союзников во врагов какое-то время нам на руку.

- Очень короткое время, Гамов. Но потом война, пылающая на Западе, охватит нас пламенем со всех сторон!

- Любому военному удару наших теперешних союзников мы противопоставим убийственное оружие.

- Гамов, я хотел бы услышать название этого неизвестного мне сверхсекретного оружия.

- Ничего секретного. Оно называется Аркадий Гонсалес.

Все мы, конечно, удивились. Сам Гонсалес так вытаращил глаза, что на секунды превратился из писаного красавца в урода. Впрочем, он быстро успокоился и даже закивал, словно подтверждая, что именно он, Аркадий Гонсалес, министр Террора и председатель международной Акционерной компании Черного суда, является тем единственным оружием, которое способно привести забунтовавших союзников к смирению. А Гамов развивал свою новую идею: