Сочинения в четырех томах. Том 1

Гала послушно стала разворачиваться на месте, а Бонд тем временем накренил стул и, приникнув к краю стола, зажал в зубах ручку паяльной лампы.

Затем он аккуратно придвинул лампу к себе. Еще несколько минут кропотливого труда ушло на то, чтобы расположить паяльную лампу и зажигалку на краю стола так, как было необходимо.

Немного передохнув, он вновь наклонился, зубами завернул вентиль лампы и принялся качать плунжер, медленно вытягивая его губами и затем вдавливая подбородком вниз. Его лицо обдавало жаром нагревателя и испарениями газа. Только бы не остыла.

Бонд выпрямился.

— Последнее усилие, Гала, — сказал он, искривясь в улыбке. — Возможно, придется немного потерпеть. Ничего?

— Пустяки.

— Тогда приступаю, — сказал Бонд, нагибаясь и отворачивая предохранительный вентиль с левой стороны резервуара.

Затем, быстро склонившись над «ронсоном», что стоял под прямым углом к лампе и как раз под форсункой, он двумя передними зубами резко надавил на рычаг зажигания.

То был адский трюк; и хотя голова Бонда отпрянула назад с проворностью змеи, он не сумел подавить в себе вздох боли, когда голубой язычок пламени горелки лизнул его по оплывшей щеке и переносице.

Однако все же превращенный в пар керосин уже свистел спасительным огоньком. Бонд смахнул влагу с заслезившихся глаз и вновь наклонил голову — теперь почти параллельно поверхности стола — вновь зажал в зубах рукоятку паяльной лампы.

Казалось, что от тяжести челюсти вот-вот переломятся, нервы передних зубов рвались на куски, но он осторожно откачнул свой стул от стола и изо всех сил стал тянуть вперед шею, пока кончик голубоватого пламени не впился в шнур, крепко-накрепко приковавший запястье Галы к подлокотнику стула.

Он отчаянно старался свести колебания лампы к минимуму, но когда рукоятка начинала вибрировать и пламя скользило по предплечью девушки, сквозь сжатые зубы Галы то и дело прорывались вздохи.

Наконец, все было позади. Расплавленные свирепым жаром медные жилки провода лопнули одна за другой, и правая рука девушки внезапно освободилась. Она тут же перехватила лампу из зубов Бонда.

Голова его откинулась назад, и он с наслаждением завращал ею, стремясь побыстрее вернуть в затекшие мышцы кровь.

Не успел Бонд придти в себя, как Гала, поколдовав над путами, освободила и его.

Мгновение он сидел неподвижно, прикрыв глаза и ожидая, пока в тело его вновь вольется жизнь. Вдруг он с блаженством ощутил на своих губах упругий поцелуй.

Он открыл глаза. Она стояла перед ним, взгляд ее горел.

— Это за все, что ты сделал, — объяснила она серьезно.

Но осознав вдруг, что ему еще предстоит сделать, вспомнив, что, если у нее и есть шанс выжить, то ему оставалось жить лишь несколько минут. Бонд вновь закрыл глаза, пряча от девушки застывшее в них выражение безнадежности.

Заметив, как изменилось его лицо, Гала отвернулась. Она отнесла это на счет усталости и тех страданий, что достались на его долю. Неожиданно она вспомнила о пузырьке перекиси, который хранила в туалетной комнате своего кабинета.

Она прошла к себе. Как странно было видеть все эти знакомые вещи снова. Казалось, что это вовсе не она, а какая-то другая женщина сидела за этим столом, печатала письма, пудрилась. Содрогнувшись, она вошла в тесную уборную. Господи, на кого она стала похожа, какой разбитой она себя чувствовала! Но прежде всего она взяла влажное полотенце и перекись, вернулась назад и целых десять минут приводила в порядок то жуткое месиво, в которое превратилось лицо Бонда.

Он сидел молча, обхватив ее талию рукой и глядя на нее благодарными глазами. Когда она вновь удалилась в бывший свой кабинет и, как он услышал, заперла дверь уборной. Бонд встал, погасил горевшую еще паяльную лампу, прошел в душ Дракса, разделся и минут пять простоял под ледяными струями.

«Погребальный обряд!» — с грустью подумал он, изучая в зеркало свое обезображенное лицо.

Потом, одевшись, он вернулся к столу Дракса и тщательно его обыскал. Он добыл лишь один трофей — полбутылки «представительских» виски «Хейг-энд-Хейг». Он взял два стакана, набрал воды и позвал Галу.

Он услышал, как дверь уборной отворилась.

— Что такое?

— Виски.

— Пей. Я сейчас.

Бонд посмотрел на бутылку и, наполнив стакан на три четверти, в два глотка осушил его. Стало веселее, он закурил столь желанную сейчас сигарету и, присев на краешек стола, ощутил, как поднятая напитком горячая волна перекатилась из желудка в ноги.

Он снова взял бутылку и посмотрел на нее. Для Галы тут чересчур много, и он, прежде чем уйти отсюда, мог выпить еще целый стакан. В любом случае лучше, чем вообще ничего. Особенно, когда он тихо выйдет из этой комнаты и запрет за собой дверь. Не оглядываясь.

Вошла Гала — преображенная Гала, почти такая же красивая, как в вечер их первой встречи, если бы не тень усталости под глазами, которую не могла скрыть даже пудра, и рубцы от шнура на запястьях и лодыжках.

Бонд протянул ей стакан, другой взял себе, и они, глядя поверх стаканов, улыбнулись друг другу.

Потом Бонд поднялся.