Сочинения в четырех томах. Том 2

Я увидел, как нога поднялась в третий раз. Мне, при моем расщепленном сознании, показалось, что прошли часы, пока она опускалась к моим глазам, становясь все больше, пока не заслонила от меня весь остальной мир.

Глава 12

Сначала вернулся слух. Он вернулся внезапно, как будто кто-то повернул выключатель. Секунду тому назад никакие впечатления из внешнего мира не могли проникнуть сквозь кипевшие в моем мозгу разрозненные обрывки слов, которые, должно быть, очень давно крутились в голове, а в следующее мгновение я лежал в тихом мраке, и каждый звук остро и ясно отдавался у меня в ушах.

Женский голос сказал:

— Он все еще без сознания.

Я хотел ответить, что это неправда, и не мог.

Я слышал звуки. Свисты, шорохи, треск, бормотание отдаленных голосов, рокочущий грохот спущенной воды и как она, мерно журча, снова набирается в бачок. Я прислушивался к ним, просто чтобы слышать.

Через какое-то время я понял, что лежу на спине. Руки и ноги, когда я начал ощущать их, были словно свинцовые и тупо болели, а на веках лежали гири в несколько тонн весом.

Я стал размышлять, где я. А немного погодя — кто я. Я не мог ничего вспомнить. Это оказалось мне не под силу, и под конец я заснул.

Когда я снова очнулся, я увидел, что лежу в полумраке в комнате, туманные очертания ее стали постепенно проясняться. В углу стоял умывальник, рядом — столик, накрытый белой салфеткой, и кресло с деревянными ручками, справа было окно, а прямо передо мной — дверь. Голая, казенная комната.

Дверь открылась, и вошла сиделка. Она посмотрела на меня с веселым удивлением и улыбнулась. У нее были красивые зубы.

— Хелло! — сказала она. — Ожили? Как вы себя чувствуете?

— Отлично, — сказал я, но получился какой-то слабый шепот, и то, что я сказал, было явной неправдой.

— Вам удобно лежать? — спросила она, взяв мою руку и щупая пульс.

— Нет, — сказал я, перестав притворяться.

— Я пойду и скажу доктору Митчему, что вы пришли в себя. Он, наверно, захочет осмотреть вас. Я сию минуту.

Она записала что-то на карточке, лежавшей на столе, еще раз широко улыбнулась мне и исчезла за дверью.

Значит, я в больнице. Но я все еще не имел ни малейшего представления о том, что случилось. Может быть, меня переехал паровой каток? Или растоптало стадо слонов?

Доктор Митчем разрешил только половину загадки.

— Почему я здесь? — спросил я его хриплым шепотом.

— Вы упали с лошади, — сказал он.

— А кто я такой?

Услышав этот вопрос, он постучал по зубам кончиком карандаша и несколько секунд пристально смотрел на меня. Это был еще молодой человек с грубоватыми чертами лица, пушистыми, уже редеющими белокурыми волосами и умным, ясным взглядом светло-голубых глаз.

— Думаю, что будет лучше, если вы вспомните это сами. Убежден, что это вам вскоре удастся. Не тревожьтесь об этом. Не тревожьтесь вообще ни о чем. Просто отдыхайте, и память вернется. Если и не сразу — этого ожидать трудно, — то постепенно, по крохам вы вспомните все, кроме, может быть, самого падения.

— А что со мной, в сущности? — прохрипел я.

— У вас сотрясение мозга. Что же касается остального… — Он окинул меня взглядом с головы до ног. — Сломана ключица. Надтреснуты четыре ребра, очень много ушибов.

— Слава богу, ничего серьезного, — с трудом выдавил я.

Он разинул рот от изумления, но тут же расхохотался.

— Конечно, ничего серьезного! Такой уж вы народ, все одинаковые. Совсем сумасшедший народ!

— Кто «мы»? — спросил я.

— Неважно, скоро вы все вспомните, — сказал он. — Усните, если сможете, а когда проспитесь, вы будете знать гораздо больше.

Я последовал его совету, закрыл глаза и погрузился в сон. Мне снилось, что я слышу хриплый голос, исходящий из вазы с красными и желтыми крокусами, который шептал какие-то угрозы и довел меня до того, что мне захотелось заорать и ринуться куда-нибудь от него, но я тут же понял, что это мой собственный шепот, и крокусы превратились в густые зеленые леса с алыми птицами, мелькающими в тенистом полумраке. Потом мне показалось, что я где-то высоко в воздухе и, силясь что-то разглядеть, все больше и больше наклоняюсь и наконец падаю…

На этот раз я произнес вполне осмысленные слова: «Я упал с дерева». Я знал, что со мной это случилось в детстве.

Теперь я явственно услышал голос и открыл глаза. Рядом стоял доктор Митчем.

— С какого дерева? — спросил он.

— В лесу, — сказал я. — Я ударился головой, а когда очнулся, отец стоял на коленях возле меня.

Опять справа от меня раздалось восклицание. Я повернул голову, чтобы взглянуть.

Он сидел там, загорелый, крепкий, изысканно одетый, в сорок шесть лет выглядевший совсем еще молодым человеком.

— Эге! Здравствуй! — сказал я.

— Вы знаете, кто это? — спросил доктор Митчем.

— Мой отец.

— А как вас зовут?

— Аллан Йорк, — ответил я не задумываясь, и память вернулась сразу. Я вспомнил все, что происходило до того утра, когда я отправился на Бристольские скачки. Я помнил даже, как был на пути туда, но что случилось после этого, было по-прежнему скрыто непроницаемой завесой.

— Как ты сюда попал? — спросил я отца.