Сочинения в четырех томах. Том 2

— Кэт, дорогая моя Кэт, — сказал я, и в душе моей стал рассеиваться мрак. — Я отдал бы все на свете за то, чтобы это был не дядя Джордж, поверьте мне! — Я пристально посмотрел ей в лицо. — Вы… Вы что-нибудь ели сегодня?

— Нет, — тихо ответила она.

— Надо позавтракать, — сказал я и, не давая ей времени отказаться, взял ее за руку и повел в закусочную. Там я наблюдал, как она ела, сначала едва прикасаясь к пище, а потом с внезапно проснувшимся аппетитом, как краски жизни постепенно возвращались на ее лицо, и слабый отзвук прежней веселости зазвучал в ее голосе.

Она взяла вторую порцию пирога с мясом и сказала вдруг дружеским тоном:

— А вы?

Я сказал:

— Мне надо скакать.

— Да, я знаю, я читала газету. Безнадежный, так ведь? — спросила она между глотками.

— Да, — сказал я.

— Будьте осторожны, хорошо? Обещаете? Он ведь еще не очень наработан, как говорит Пит.

Я взглянул на нее с восхищенным изумлением, и она густо покраснела.

— Кэт, — сказал я.

— Я… я думала, что вы никогда не простите мне эту ужасную грубость. Я провела самую страшную неделю в моей жизни, раскаиваясь в каждом слове, которое сказала. Но зато наконец я поняла, как я отношусь к вам. Я пыталась говорить себе, что буду счастлива, если больше никогда не увижу вас, а вместо этого становилась все более и более несчастной. Я… я думала, что вы никогда не захотите видеть меня после всего, что было в Брайтоне. Я подумала, что лучше мне самой приехать, если вы должны знать, что я раскаялась, и сказать вам это, чтобы посмотреть, как… как вы станете реагировать…

— А как я, по-вашему, должен был реагировать?

— Я подумала, что вы, может быть, задерете нос и обдадите меня ледяным холодом, и я бы не стала винить вас за это. — Она, забыв о хороших манерах, отправила в рот корку от пирога.

— Хотите выйти за меня замуж, Кэт? — спросил я.

Она ответила:

— Да! — с набитым ртом и продолжала резать пирог. Я терпеливо ждал, пока она покончит с пирогом и печеньем.

— Когда вы в последний раз ели? — спросил я, после того как она наконец положила салфетку.

— Не помню. — Она посмотрела на меня с выражением новой радости и скрытой под нею старой печали, и по этому ее выражению, а также по тому, что она сказала о Безнадежном — первая забота, которую она проявила о моей безопасности! — я понял, что она действительно возмужала.

Я сказал:

— Мне хочется поцеловать вас.

— На ипподроме не предусмотрено удобств для женихов и невест, — ответила она. — Здесь только лошадиные фургоны.

— У нас всего десять минут, — сказал я. — Я участвую во второй скачке.

Мы забрались в лошадиный фургон Пита. Я сжал ее в своих объятиях, и на этот раз губы Кэт ответили мне.

Десять минут пролетели, как одна секунда. Я промчался в весовую и надел свои цвета, оставив несколько ошарашенную и не отрицавшую этого Кэт на скамейке на самом солнцепеке. Я скакал первый раз с тех пор, как закончилось дело дяди Джорджа. Я беспокойно огляделся в раздевалке, всматриваясь в хорошо знакомые лица и не желая верить, что кто-нибудь из них мог служить причиной смерти Джо. Может быть, Лодж прав, просто я не хотел этого знать? Подсознательно. Мне ведь нравился когда-то и сам дядя Джордж. И теперь у меня не хватает духа видеть, как чья-то дружелюбная маска будет сорвана и под ней обнаружится чудовище?

Клем передал мне мою утяжеленную свинцом одежду. Я смотрел на его морщинистое лицо и думал: «Не ты. Нет, не ты».

Казалось предательством даже думать об этом, хотя кто, как не Клем, мог слышать и знать все, и ни одно мало-мальски важное сообщение не проходило мимо его ушей. Оракул — так звали его на ипподроме.

Увесистый толчок в спину прервал мои размышления.

— Ну, как сыщицкие делишки, воробушек? — заорал Сэнди, останавливаясь и балансируя на одном колене седлом, к которому он пристегивал подпруги. — Как поживаешь, Шерлок?

— Вышел в отставку, — ухмыльнулся я.

— Нет, правда? После таких шикарных результатов?

— Я лучше займусь стипль-чезом. Меньше риска. Дружелюбный взгляд Сэнди скользнул по шраму на моем лице.

— Занимайся на здоровье, приятель, — сказал он.

— Только ты переменишь мнение, когда переломаешь столько костей, сколько я. — Он обернул подпругу вокруг седла, засунул под потник пряжки и, сдвинув шлем на затылок, пошел к выходу, и все головы оборачивались на его веселый голос, словно притянутые магнитом.

В другом конце раздевалки я заметил Дзна, преднамеренно повернувшегося ко мне спиной. Болтая с кем-то у ворот, он, к несчастью, увидел, как мы с Кэт возвращались со стоянки лошадиных фургонов. Он хорошо разглядел наши сияющие лица, прежде чем мы заметили его, и ему не надо было никаких объяснений. Он поздравил Кэт двумя скупыми фразами, а мне не сказал ни слова.

Я прошел мимо его непреклонной спины и вышел в паддок. Он последовал за мной. Все как надо. Пит тренировал наших лошадей, и нам обоим нужно было к нему.

При виде меня Пит бесцеремонно ляпнул:

— Аллан, Кэт рассказала мне ваши новости. Здорово сделано!

Он снес свирепый взгляд Дэна и поспешно перевел разговор на скачки. Он говорил о лошади Дэна, но я его уже не слышал.