Сочинения в четырех томах. Том 4

— Они страдают аллергией, сэр Хилари. Аллергией, которая лишает их трудоспособности. Они не могут найти себе применения в сельском хозяйстве. Все они из сельской местности, и болезнь лишает их возможности трудиться, а я могу излечить от подобных заболеваний, и я рад, что результаты весьма обнадеживающие. Мы вместе достигли значительного прогресса. — Рядом с ним зазвонил телефон. — Простите, — граф поднял трубку и выслушал кого-то. — Да, соедините, — сказал он по-немецки и сделал паузу. Бонд с вежливым видом изучал принесенные с собой бумаги. — Говорит де Блевиль, — перешел Блофелд на русский. — Да… Да… Хорошо! — Он положил трубку. — Еще раз прошу прощения. Звонил один из моих научных сотрудников. Он закупал кое-какие материалы для лаборатории, подвесная дорога закрыта, но специально для него ее включат. Рисковый парень. Я ему не завидую. Бедняга может сильно заболеть. — Зеленые контактные линзы, однако, скрывали любое выражение даже так явно проявленного сочувствия, а застывшая улыбка вовсе ничего не говорила. — А теперь, уважаемый сэр Хилари, давайте вернемся к нашей работе.

Бонд разложил огромные листы, которые он принес, на столе и начал гордо водить пальцем по записям. В замечаниях и вопросах графа проскальзывало восхищение и удовлетворение.

— Но это же великолепно, нет, это просто грандиозно, мой дорогой друг. Вы говорите, что есть упоминание о наличии в гербе сломанного копья и меча? А когда они были включены в герб?

Бонд отбарабанил массу чепухи о завоеваниях норманнов. А сломанный меч, вероятно, стал частью герба сразу после какой-нибудь битвы. Для выяснения этого потребуется дополнительная работа в Лондоне. Наконец Бонд свернул листы и обратился к заметкам в своей записной книжке.

— А теперь-мы должны начать работу с другого конца, граф. — Бонд произнес это голосом, не терпящим возражений. — Вы родились в Гдыне 28 мая 1908 года. Правильно?

— Правильно.

— Как звали ваших родителей?

— Эрнст Джордж Блофелд и Мария Ставро Микелопулос.

— Они тоже родились в Гдыне?

— Да.

— Теперь — их родители.

— Эрнст Стефан Блофелд и Елизавета Любомирская.

— Гм-м. Эрнст, стало быть, имя, передающееся из поколения в поколение.

— Похоже, что так. Моего прадеда тоже звали Эрнст.

— Это очень важно. Видите ли, граф, у Блофелдов из Аугсбурга по крайней мере двое звались Эрнстами.

Руки графа расслабленно лежали на зеленом пресс-папье, стоявшем на столе. При словах Бонда они импульсивно сошлись вместе, пальцы сжались так, что побелели суставы.

«Вот-вот, а это тебе отнюдь небезынтересно», — подумал Бонд.

— А это важно?

— Очень. У христиан имена переходят из поколения в поколение. Мы рассматриваем это как наиболее значительный факт, дающий ключ к разгадке. А можете ли вы вспомнить что-нибудь из более отдаленного прошлого? Пока все идет прекрасно. Мы с вами уже прошли три поколения. Даты уточним позже, а пока, как мне кажется, уже добрались где-то до середины прошлого века. Проскочить бы еще лет пятьдесят, и мы попадем в Аугсбург.

— Нет, — в голосе послышался почти крик отчаяния. — Мой пра-пра-прадед… я ничего о нем не знаю. — Руки на пресс-папье напряглись. — Может быть, э-э, если все упирается только в деньги, можно было бы найти кой-кого, ну, свидетелей. — Он всплеснул руками. — Мой дорогой сэр Хилари. Мы же с вами светские люди. И прекрасно понимаем друг друга. Неужели все эти выписки из архивов, церковных книг так уж обязательно должны быть подлинными?

Понял тебя, старая лиса! Однако Бонд учтиво, сделав вид заинтригованной невинности, произнес:

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, граф.

Теперь руки графа перестали бегать по столу, настал момент истины. Блофелд признал в Бонде одного из себе подобных.

— Вы трудолюбивый человек, сэр Хилари. Живете скромно, в отдаленном уголке Шотландии. Вероятно, можно было бы облегчить вашу жизнь. Вероятно, существуют какие-нибудь материальные блага, которые вам хотелось бы иметь. Например, автомобиль, яхта, пенсия. Скажите только слово. Назовите цифру. — Темно-зеленые линзы буравили скромно опущенные долу глаза Бонда, стараясь заглянуть в них. — Считайте, что мы успешно сотрудничаем. Поездки туда-сюда»: в Польшу, Германию, Францию. Конечно, все расходы я беру на себя. Скажем, пятьсот фунтов в неделю. Технические вопросы, документы и тому подобное. Это я могу устроить. Необходимо только ваше согласие, скажите «да». Слово Геральдической палаты для министерства юстиции в Париже является словом божьим. Не так ли?

Все шло слишком хорошо, чтобы казаться правдой! Но как это обыграть?

— То, что вы предлагаете, граф, не лишено, гм-м, некоторого интереса. — Голос Бонда звучал неуверенно. — Конечно, если документы выглядят вполне убедительно, надежно, так сказать, очень надежно, тогда, вполне резонно, у меня нет оснований сомневаться в их подлинности. — В глазах Бонда появилось угодливое выражение. Это был взгляд собаки, которой хотелось бы, чтобы ее приласкали, чтобы сказали, что все будет хорошо, что бояться нечего. — Вы понимаете, что я имею в виду?

Граф начал говорить уверенно и искренне:

— Вам абсолютно нечего…