Сочинения в четырех томах. Том 4

Бонд снял с шеи красный шелковый платок. Он почернел от пота и был похож на тряпку. Она права. Два конца платка изодраны в клочья. Должно быть, он брал их в зубы и жевал, когда спускаться с горы становилось невмоготу. Хотя он этого совсем не помнил. Он отдал ей платок.

Она взяла его и, не оглядываясь, вышла из ресторана и спустилась по лестнице к выходу.

Бонд сел. Ему принесли завтрак, и он стал механически есть. Что он наделал! Что, черт побери, он наделал! Чувствовал лишь одно — необыкновенную теплоту, легкость и волнение. Джеймс и Трейси Бонд! Коммандер и миссис Бонд! Звучит очень странно и — замечательно!

По радио объявили: «Внимание. Пассажиров, следующих в Лондон рейсом № 110 компании «Свиссэр», просят пройти на посадку, выход № 2».

…. Бонд загасил сигарету, оглядел место их свидания, чтобы запечатлеть его в памяти, и пошел к двери, оставив здесь, вместе с недоеденным в аэропорту завтраком, все эпизоды своей прошлой жизни.

20 С М. НА ОДНОЙ НОГЕ

В самолете Бонд спал, ему приснился ужасный сон. Он увидел себя в холле какого-то очень большого особняка, вероятно посольства. Широкая лестница, освещенная ярко блестевшей люстрой, вела наверх, где у дверей гостиной, откуда раздавались голоса множества гостей, стоял дворецкий. Бонд держал под руку одетую в атлас Трейси. Она была усыпана бриллиантами, ее золотистые волосы величественно собраны в одно из тех причудливых сооружений, которые можно увидеть в рекламных проспектах модных парикмахерских салонов. Вершину этого сооружения украшала ослепительная сверкающая бриллиантовая тиара. На Бонде был фрак (откуда, к черту, он у него взялся?), стоячий воротничок рубашки врезался в подбородок. На груди — медали, а на шее, ниже белого галстука, на ленте малинового и голубого цветов висел знак кавалера ордена св. Михаила и св. Георгия 3-й степени. Трейси что-то щебетала, веселая, возбужденная, — впереди такой великолепный вечер. Бонда же эта перспектива не радовала, внутренне он чертыхался. Лучше бы сейчас очутиться в каком-нибудь злачном месте и сыграть по-крупному в бридж. Они поднялись наверх, и он сообщил свое имя дворецкому.

— Коммандер Джеймс Бонд и миссис Бонд! — провозгласил тот громоподобным голосом. У Бонда возникло ощущение, что элегантная толпа, находившаяся в белой, отделанной золотом гостиной, внезапно онемела.

Он проследовал за Трейси через парадные двойные двери. Трейси затарахтела на французском, обмениваясь ничего не значащими светскими поцелуйчиками с присутствующими дамами. Самый сочный поцелуй, почти в губы, достался хозяйке дома. Трейси потащила Бонда вперед. «А это Джеймс. Не правда ли, он очарователен, а какая красивая медаль на шее? Все равно как на старой рекламе сигарет «Де Рецке!»

— Пристегните, пожалуйста, ремни. И погасите сигареты.

Бонд проснулся весь в поту. Боже милостивый! Что он натворил! Но нет! Все будет не так. Определенно не так. Он не бросит свою тяжелую, полную приключений работу, просто дома теперь его будет ждать Трейси. А не мала ли станет его квартира в Челси? Может быть, снять и верхний этаж? А что делать с Мэй — его шотландским сокровищем?

Будет сложно. Придется как-нибудь уговорить ее остаться. «Каравелла» коснулась взлетной полосы. Послышался рев моторов, и затем они покатились под моросящим дождем по дорожке аэродрома. Внезапно Бонд вспомнил, что у него нет багажа, что он может идти прямо на паспортный контроль, а потом сразу домой, где снимет с себя это нелепое лыжное одеяние, все пропахшее потом. Интересно, пришлют ли за ним машину? Машина была. С мисс Мэри Гуднайт, сидящей рядом с водителем.

— Боже мой, Мэри, забавно же мы справляем Рождество! Разве это входит в рамки твоих служебных обязанностей? Давай-ка перебирайся ко мне на заднее сиденье и расскажи, почему не занялась сливовым пудингом, почему не пошла в церковь, в чем дело?

Она пересела на заднее сиденье, Бонд последовал за ней.

— По-моему, ты совсем не разбираешься в том, что готовят на Рождество, — сказала она. — Сливовые пудинги делаются по крайней мере за два месяца до этого, им дают отстояться, вызреть. А в церковь до одиннадцати часов не ходят. — Она взглянула на него. — Вообще-то я приехала посмотреть, как ты выглядишь. Кажется, опять попал в переделку. Здорово же тебя потрепало. Расческа хоть есть? И не брит. Ну прямо — пират. Фи, — она сморщила нос, — когда ты последний раз принимал ванну? Удивляюсь, как тебя выпустили из аэропорта. Нужно было поместить в карантин.

Бонд рассмеялся:

— Зимний спорт поглощает много энергии. Все эти снежки, катание на санках. А вообще-то вчера вечером я был на предрождественском маскараде. Задержался там до петухов.

— В этих огромных уродливых ботинках! Не верю.

— Да ну тебя, в самом деле. Это было на катке. Я серьезно, Мэри. В чем дело? И почему такой прием по высшему разряду?