Сочинения в двух томах

А другой спорит: «Се ктось стрижет!»

Иной: «У воза пять кол» — голосит.

Скажи, кой бес нам столь мысль сечет?

Inveni portum Jesum.

Саго, munde, valete!

Sat me jactaslis. Nunc rnilii certa quies[391].

Прощай, стихийный потоп! —

Вещала Ноева голубица. —

Я почию на холмах вечности,

Обретши ветку блаженства.

Милостивому государю Владимиру Степановичу, его благородию Тевяшову

Милостивый государь!

Одпн «Разговор» уже к вам пришел[392]. Вот же нашел вас н брат первого. Когда меня жалуете, примите милостиво и сего п положите братнюю сию двоицу перед лицом дражайшего вашего родителя, как образ и память усердного моего почитания. В обоих наппсано то, что говорено в беседах со здешними приятелями. Они ж и беседующими лицами поставлены в обоих. Первый испытывает с Давидом небесные круги, поведающие славу вечного: «Лета вечные помянул…» — и назван «Кольцом», а второй, узнав безначальное начало из нетрудных начатков, будто пз алфавита, богу последовать побуждает п назван «Букварем». Предревнешпее слово есть сие: rvco&i oeaoTov, nosce te ipsum — «Узнай себя самого» [393]. II теперь оно всем в устах, но не многим во вкусе[394]. Думаю, что начальник слова сего был древнейший мудрец Фалес. Верю. Кто что нашел и любпт, то своим ему быть может, а истина безначальна. Пишет Плутарх[395], что на Аполлоновом Дельфийском храме было написано: «Узнай себя». Древние египтяне слово сие высоко почитали. Что значит сфинкс, изъяснено в первом «Разговоре»[396]. Имя его значпт связь пли узел. Гаданпе сего урода утаивало ту ж силу: «Узнай себя». Не развязать сего узла была смерть мучительная, убийство душе, лишение мира. Для сего египтяпе оного урода статуи поставляли по улицам, дабы, как многочисленные зеркала, везде в очи попадая, сей самонужнейшее знанпе утаивающий узел на память приводили.

Потомки их были не таковы. Отнялась от них глава мудрости; долой пала чистая часть богочтення; остались один художества с физическими волшебствами п суеверием. Монумент, напоенный всеполезнейшим для каждого советом, обратился в кумир, уста имущий и пе говорящий, а только улицы украшающий, и будто источник в лужу отродился.

Так и все богословские тайны превращаются в смешные вздоры и суеверные сказкп. Во времена авраамские делали сие филистины, а ныне делают не знающие себя и бога. В божественном мраке мойсейскпх книг почти 20 раз находится спе: «Внимай себе», «Внемли себе» — и вместо ключа ко всему предвручается то же, что «узнай себя».

И не диво, что древние египтяне, евреи и эллины высоко почитали слово сие. Знать-то от познания себя самого входит в душу свет ведения божия, а с ним путь счастия мирный. Что компас в корабле, то бог в человеке. Компасная в сердце корабельном стрела есть тайный язык, закон, глава, око и царство корабельное.

Библия тоже именуется стрелою, как начертанная тень вечного закона п тьма божия. Не тот мне знаток в корабле, кто перечел и перемерил каюты и веревкп, но кто познал силу и природу корабля; тот разумеет путь его и все околичности.

А что ж есть бог, если не вечная глава п тайный закон в тварях? Истину сказывает Павел: «Закон духовный есть».

Закон же сей что есть, если не владеющая тленпем господственная природа, названная у древних отцов: TpqVjXiog fiovas ш1 cpuaic — «трисолнечное единство и естество». Спя единица всему глава, а сама безначальная, ни временем, ни местом, ни полом не ограниченная, ни именем.

Сия-то мать м отец отвечает Мойсею, что ей имени нет. Кто-де ищет моего имени, тот не впдит естества моего. Имя мое и естество есть то же: «Я сущий». Я тот, кто везде, всегда, во всем, и не видно меня, а прочее все впдпо, и нет того ничего. «Плоть ничто же…» Я — древо жизни, а другое все — тень моя. И не напрасно эллины к обоему полу прилагали слово сие — не без толку у некоторых христиан дают имя мужчине с мужеским и женское, например: Юзеф–Марпя. Сюда-то смотрит острое павловское слово: «Ни мужеский пол, ни жен- скип…» Итак, пе прекрасный Нарцисс, Не хиромантнК и не анатомпк, но увидевший внутри себя главный машины пункт — царствие божие, — сей узнал себя, на- шедши в мертвом живое, во тьме свет, как алмаз в грязи и как евангельская жена империал в горничном соре. «Радуйтесь со мною…» Сей точно узнал человека и может похвалиться: «Знаю человека».

Вот вам несколько знатоков:

Авраам: «Видел и возрадовался».

Навин: «Видел человека стоящего».

Иов: «Ныне же око мое видело тебя».

Давид: «Возвел очи мои в гору».

Исайя: «Видел славу его».

Даниил: «Видел и се муж один».

Захария: «Воздвиг очи мои и видел, и се муж, и в руке его…»

Вот еще дюжина. Взгляните на гору Галилею!

11 апостолов: «Видевшие его поклонилися…»

И Стефан: «Се вижу небеса открыты…»

А как «мудрого очи его во главе его», так «очи

безумных на концах земли».

С лица человека приметить можно, но не с подошвы. «Те пяту мою соблюдят».

Сколь о многих можно сказать: «Вы кланяетесь, его же не знаете». О всех сих, подло ползущих, написано: «Блюсти будешь его пяту». Вся Библия дышит сим вкусом: «Узнай себя».