Сочинения в двух томах. Том 1

Мюрри Вест было то имя, под которым путешествовал тот, кого прозвали «Негодяй». Настоящее же имя этого человека было известно, вероятно, одному Богу. Тем не менее он умел внушать доверие, и «Овца», очевидно, с полной готовностью предоставлял этим ловким господам стричь себя, вследствие чего даже все доброжелатели решили предоставить его судьбе. Те люди, которые случайно обменивались несколькими словами с Вестом, не могли отказать ему в уме, такте и умении держать себя, не могли не сознаться, что в разговоре он весьма интересен и, судя по всему, был настоящий джентльмен. В настоящее же время его смелость и риск в картежной игре удивляли всех. Такого рода мнение о нем не способствовало возможности уединения, которого так желали игроки, так как временами вокруг стола собиралась целая толпа зрителей, следивших с живым интересом за игрой. Только благодаря упорной настойчивости «Негодяя» игра продолжалась в курительной комнате, куда мог во всякое время войти каждый, кто желал.

— Я люблю иметь руки развязанными, — говорил Вест, — здесь просторно, а в моей каюте тесно! Кроме того, я люблю видеть руки своих партнеров!

— Это обидное замечание! — упрекнул его еврей Маркс, но не дал даже себе труда извиниться.

— Я, во всяком случае, не беру своих слов обратно. Если вы желаете играть, прикажите подать карты, если же не хотите, то идите себе с Богом и пойте гимны, для меня безразлично!

И каждый раз кончалось тем, что игроки приказывали подать карты, а потом в своей каюте жаловались друг другу, что связались со змеей и что, пожалуй, намеченная жертва уйдет у них из рук.

— Мне ни разу не удалось вчера сдать те карты, что были у меня в кармане брюк, так как этот человек одарен зоркостью ястреба, и вам постоянно кажется, что его пальцы готовы вас схватить за горло. Сколько же он выиграл вчера у этой английской вафли? Добрую кучу денег, надо полагать!

— Пятьсот пятьдесят фунтов, я сам отсчитывал. Ведь это же наши деньги! Провались он совсем! Пусть я утону, если не пырну его когда-нибудь ножом в бок! Этот пароход не даст нам ни гроша заработать до тех пор, пока он будет тут!..

— Ну, посмотрим, что будет сегодня! Я просто заплачу, если сегодня будет не легче, чем вчера. Просто обидно подумать, какой славный доход мы могли бы иметь с этой вафли, если бы Мюрри Вест остался на берегу!

В таком расположении духа оба игрока спустились в курительную комнату, где застали Лэдло-вафлю, и присели к столу в надежде, что на сей раз он всецело попадет в их руки и что никто не будет оспаривать у них добычу. Но радость их оказалась преждевременной, так как едва успели они приказать подать карты, как «Негодяй» вошел и занял свое обычное место.

Ричард Маркс поднял глаза на вошедшего и сказал что-то вполголоса своему товарищу, который, подавив проклятие, стал проворно сдавать карты, как бы желая скрыть ловкий, подготовленный заранее прием. Хуберт Лэдло беспокойно ерзал на своем стуле. Человек вошел, поставил на стол три бокала пива и спросил, не потребуется ли еще один, но, получив резкий ответ, поспешно удалился.

— Меня просто тошнит от этих ставок по пяти долларов! Смотрите, мистер Лэдло сейчас заснет над такой игрой! — сказал Маркс ворчливым тоном, небрежно перетасовывая карты. — На что же мы будем играть? Я ставлю семь долларов, и дело с концом!

— О, что касается меня, то не беспокойтесь! — со странной усмешкой заметил Лэдло. — Я согласен играть, на что угодно, если мой приятель, мистер Вест, будет согласен. Что вы скажете на это, Мюрри?

Тот равнодушно пожал плечами и сказал:

— Если вы выложите деньги на стол, я готов играть по какой угодно ставке.

— Я полагаю, наши деньги не хуже ваших! — едко заметил Маркс, не сразу уловивший смысл этого предложения.

— Мы это увидим, когда вы нам покажете их! — ответил спокойно «Негодяй».

Несколько зрителей собралось вокруг стола; сверху доносился говор дам, оживленно беседовавших между собой, ленивый плеск волн о борта парохода и мерный шум поршней в машине. Было пять часов пополудни; пароход уже двое суток находился в море и через четыре дня должен был пристать в Куинстоуне. Никому в голову не приходило, что многое могло случиться за это время.