Сочинения в двух томах. Том первый

— Да-да-замечательная случайность, — заметил профессор. Он аккуратно сложил бумагу и положил в боковой карман.

Но племянник воскликнул: «Случайность! Прекрасно — пусть будет случайность. Все, что удивительно и таинственно, — для вас только случайность?» Он позвал кельнера. «Вина, еще вина, — закричал он. — Дайте мне выпить. Альма Рауне, Ал Рауне, за твое здоровье.

Он сел за стол и перегнулся к профессору.

— Ты помнишь, дядюшка, старого коммерции советника Бруннера из Кельна? И его сына, которого он назвал Марко? Он учился со мною в одном классе. Хотя и был на два года старше меня. Назвав его Марко, отец просто хотел сострить: его сын назывался теперь Марко Бруннер — так же как известная марка рейнвейна. Ну, а теперь начинается случайность. Старый коммерции советник — самый трезвый человек во всем мире, его жена тоже, то же и все его дети. По-моему, в их доме никогда не пили ничего, кроме воды, молока, чаю и кофе. Пил один только Марко. Начал пить, когда был еще в школе, — мы часто приносили его домой пьяным. Потом он стал поручиком и лейтенантом. Тогда началось уж как следует. Он пил, пил все больше и больше, натворил глупостей, его прогнали из полка. Трижды помещал его старик в санаторий, — но через несколько недель он становился еще более горьким пьяницей, нежели раньше. А вот две случайности: он, Марко Бруннер, пил — Маркобруннер. Это стало для него idee fixe, он бегал по всем ресторанам, искал эту марку, ездил по Рейну и выпивал все, что находил в ресторанах. Он мог себе это позволить, — у него были деньги от бабушки. «Алло! — кричал он очень часто. — Маркобруннер поглотит Марко Бруннера! Почему? Потому что Марко Бруннер поглощает Маркобруннер». И люди смеялись над его остротами. Все только одно остроумие, все только случайность, — как и вся жизнь — она сплошная случайность! Но я знаю, что старый коммерции советник отдал бы много сотен тысяч, лишь бы вернуть свою неудачную остроту, — знаю также, что он себе никогда не простит, что назвал своего бедного сына Марко, а не Гансом или Петером. А тем не менее — это случай, глупый, причудливый случай, — все равно как подпись этой невесты князя.

Девушка встала и, шатаясь, облокотилась на стул. «Я — невеста князя, — повторила она, — дайте-ка мне сюда князя!»

Она взяла бутылку коньяка и налила себе полный стакан:

«Я хочу князя, слышите? За твое здоровье, дорогой князь!»

— Его, к сожалению, нет, — сказал доктор Петерсен.

— Нет? — рассмеялась она. — Нет! Так пусть будет другой! Да! Ты — или ты — или даже ты, старикашка! Безразлично — лишь бы мужчина! — Она сорвала блузку, спустила юбку, расстегнула корсаж и бросила его в зеркало: — Мужчину…

— Постыдись, — заметил доктор Петерсен, — разве делает так невеста? — Но взгляд его с жадностью был устремлен на ее полную грудь.

Она захохотала: «Ах, что там — князь или не князь! Меня может взять всякий, кто только захочет! Мои дети, публичные дети — их может родить кто угодно-нищий и князь!»

Ее тело дрожало от страсти, грудь подымалась, возбужденная чувственность гнала ее кровь по синеватым жилам, а взгляд, и дрожащие губы, и жаждущее тело-все кричало, полное страсти: «Сюда — ко мне!» Она не была уже проституткой — она, освобожденная от всех оболочек, свободная от всех пут и оков, была могучим прообразом женщины: пол с ног до головы.

— О, она действительно то, что нам нужно! — прошептал Франк Браун. — Земля-мать…

Ею овладела дрожь. Ей стало холодно. Еле волоча ноги, она шатнулась к дивану.

— Не знаю, что со мною, — пробормотала она, — все вертится.

— Выпила лишнее, — поспешно объяснил Франк Браун. — Выпей еще и постарайся заснуть. — Он поднес ей опять полный стакан коньяку.

— Да, я засну… — пробормотала она.

Она бросилась на диван и подняла в воздух обе ноги. Громко захохотала, потом зарыдала и наконец тихо заплакала. Легла на бок и закрыла глаза.

Франк Браун накрыл ее и подсунул ей под голову большую подушку.

Заказал кофе, подошел к окну и распахнул его настежь.

Но тотчас же снова закрыл, как только в комнату ворвался свет раннего утра.

Он отвернулся:

— Ну, господа, вы довольны этим объектом?

Доктор Петерсен восторженным взглядом смотрел на проститутку. «По-моему, она подойдет как нельзя больше, — сказал он. — Ваше превосходительство, обратите внимание на ее телосложение… Оно как бы предназначено для безукоризненных родов».

Вошел кельнер и подал кофе. Франк Браун сказал:

— Протелефонируйте на станцию медицинской помощи. Пусть пришлют носилки. Наша дама тяжело захворала.

Тайный советник удивленно посмотрел на него:

— Что должно это означать?