Сочинения в трех книгах. Книга первая. Повести

Жорик служил охранником. Как в армии попал на КПП, так и прилепилась к нему эта деятельность. Денег больших она не приносила, но и особых потребностей у Жорика не имелось. Семьи у него не было по причине того, что не встретилась та единственная и неповторимая. А те, которые попадались, всеми своими действиями убедили, что этих самых неповторимых вообще не встречается. Хотя душа эту самую единственную ждала, хотела и мечтала о ней. На еду и одежду Юрию хватало, а корячиться и гробить здоровье за длинный рубль он желания не испытывал. Поэтому сидел днем у входа в здание, все замечал, смотрел на пропуска снующих туда-сюда служащих, знал (или догадывался) про них все, а по ночам, когда никого не было, глядел в окошко да прогуливался время от времени по пустым коридорам, размышлял о жизни. А еще любил Юрий качаться и, когда надоедало глазеть в окно, начинал отжиматься от пола, поднимать пудовые гири, подтягиваться на турнике, который когда-то привинтил к стене в дежурке. За годы стал крепким коренастым атлетом с редкостной красоты мускулатурой, которой, однако, не хвастался, и мало кто про это знал.

Почти никогда Жорик не спал, как другие лодыри-охранники, на диване, а только дремал и то вполглаза. Начальство об этом знало и ценило. Сам начальник службы безопасности сказал про него на собрании:

– Такой не подведет, не проспит вражину или бандюгу. Всегда на посту!

Холод был собачий. Под башмаками хрустел снег. Сообщал опытному городскому следопыту, что ночью будет еще морозней. Редкие автомобили осторожно, чтобы не заскользить, спешили домой, в гаражи, мечтали закончить дневную суету, освободиться от водителей, охладить двигатели и наконец расправить смятые сиденья, успокоиться, отдохнуть.

Узкий краешек месяца освещал черную бездну. Был он повернут так, что казалось, будто никакой это не месяц, а горящие дивным светом рога не то быка, не то неведомого чудища, морды которого не видать, но слышно, как из ноздрей валит дым, превращается в такие же черные, как бездна, тучи и заполняет с каждым выдохом промерзшее небо, вымораживает землю, а невидимые глаза этого чудовища заковывают в холод, леденят не только все живое, но и самую человеческую душу. Но улица была пуста. Жорик семенил по льду и глядел не вверх, а под ноги. И хотя первые звезды уже маячили в небесах, подмигивали сквозь дырявые облака и завлекали шального путника, но ветер срывал с гололеда песок, швырял в глаза, и рассматривать месяц, звезды и прочие астрономические бесконечности не было никакой возможности.

«У, разъерепенилась вьюга! А месяц-то, ну прямо как рога у беса», – подумал Жорик, поежился и перекрестился на всякий случай, вызвав этим особую неприязнь глядевшего оттуда.

Потом охранник похлопал себя по боку и улыбнулся. Там глубоченный наружный карман полувоенного цвета кацавейки приятно оттягивала и грела не столько тело, сколько помыслы литровая бутылка заграничной горилки «Немирофф».

«Леночка», – нежно подумал Жорик и вздохнул.

Глубокоуважаемый читатель, Леночка, это, как вы уже знаете, никакая не бутылка, это девушка лет тридцати шести. Георгий обхаживал ее с осени. Дежурили они в одном здании, но в разных его половинах.

Здание было когда-то государственным НИИ, и Жорик уже тогда, сразу после армейской службы, работал там вахтером. Потом академик, директор научного института, начал этот НИИ приватизировать, но внезапно умер, и непонятно как помещение оказалось в собственности у двух бугаев. Ходили они по институту осторожно, рассказывали, что внучатые троюродные племянники зятя сестры жены академика. Что академик их сильно любил и, когда помирал, отписал в завещании это здание. На собрании обещали продолжить дело академика. Но вдруг как появились, так и сгинули. Говорили, что их посадили, а может, и убили. После них здание долго делили, то появлялись приставы с женами бандитов, то люди в погонах, то гражданские, но строгие мужчины в черных галстуках. После хитрых и неведомых Жорику комбинаций трехэтажный сталинской постройки научный особняк размежевался на две половины. Стеклянную вычурную дверь, соединявшую эти половины, заменили железной и заперли. Нынешние собственники друг другу не доверяли и свои части некогда единой недвижимости крепко охраняли. Жорик числился в охранном предприятии «Анаконда», а у второй половины дома крышей была «Мангуста».

В этой конкурирующей фирме и появилась молодящаяся, приятно полноватая разведенная Елена. Заметил Георгий Елену Михайловну сразу и положил глаз. Влюбился. Три месяца обхаживал. Дамочка выслушивала комплименты, кивала, томно хлопала ресницами. Жорик два раза осенью дарил хризантемы, провожал после дежурства до дома, но дальше не допускался. Отчего страсть его только крепла. А месяц назад Ленкин сожитель запил и пропил телевизор. После скандала вещички его были выставлены. И у Георгия появился шанс.