Сочинения в трех книгах. Книга первая. Повести

Синяя табличка оказалась со стрелкой. На ней было написано «Путь к коммунизму» и стояла цифра. Только разобрать эту цифру не получалось. Дожди, ветры, а может, умудренные опытом и предыдущими проколами идеологи стерли краску. Вместо четких белых цифр на голубом фоне сверкающего надеждой жестяного листа было ржавое пятно. А по краям облезшие, выгоревшие на солнцепеке остатки краски.

Тимофей сплюнул, ехидно скривил губы и проворчал:

– Ну, никуда от этих не денешься.

– А я говорил! – поддакнул Витек. – Их всех давно надо было собрать поротно и отправить.

– Да, не хило приземлились. С одной стороны ноль, с другой «Путь к коммунизму», – кивнул я.

– Однако направление есть! – решил наполнить нас оптимизмом опытный командир Тимофей.

Что там, на этом пути: бывший колхоз, совхоз, просто поселок или в самом деле «светлое будущее всего человечества», на столбе не значилось. Надо было выяснять, и мы пошли дальше. Туда, куда показывал знак.

Минут двадцать двигались в темноте. Луна закуталась в тучи, отсыпалась и не собиралась светить. Вдруг полыхнула молния, вдогонку ей громыхнуло, и перед нами оказалась гигантская не то стена, не то эстакада, не то акведук. По виду весьма старое, если не сказать старинное, а может, и древнее сооружение. Здоровенные, отесанные в прямоугольники каменные глыбы от времени скруглились углами, обросли мхом. Разглядеть, что это было, не получалось. Слишком высоко.

– Ни фига себе отгрохали! – протянул Витек. – Как это безобразие обойти?

– Да вон, гляди, кажется, лаз или тоннель, – показал Тимофей и похвалил: – Молодцы, дотюмкали, а то на вертолете пришлось бы на ту сторону десантироваться или еще как.

Тоннель был почти заваленным, длинным, темным и сырым, как ночь. Под ногами хлюпало, сверху сочилась грязная жижа. Должно быть, там, наверху, был все-таки акведук. Временами приходилось протискиваться между обвалившихся камней. Эхо умножало каждый шаг, превращало чавканье башмаков в стук. Будто тикали такие же гигантские, как акведук, часы. Иногда к этому тиканью добавлялся рык и скрежет. Будто старую баржу тащили по камням. Далеко-далеко светилась луна.

– Теперь тебе, Витек, понятно, что такое «свет в конце тоннеля»? – чтобы разрядить давящий напряг, показал туда Тимоха.

– Теперь любому понятно. Не понятно, за что нам эти непонятки, – ответил тот, – ну да разберемся. Виновные будут строго наказаны!

– Ну-ну, валяй, – кивнул десантник.

Наконец вышли.

Столб в двух шагах от выхода зло блеснул шляпками гвоздей. На них когда-то, должно быть, держалась табличка с очередным указателем или еще чем значимым, а теперь болтался скрученный петлей обрывок проволоки.

Чуткий Витек понял намек, пнул столб и прошипел:

– Я тебя самого, гаденыш, этой петлей удавлю!

– Ты чего? – спросил я.

– А чего он, паскудник, орет: «Никуда вы не дойдете, ни до коммунизма, ни еще куда, хоть повесьтесь»?

– Молодец, Витек, – одобрил Тимоха, – по ушам его, по ушам! И язык прищеми!

Петля упала на землю. Столб, как и положено, остолбенел.

Еще через полчаса за поворотом дороги вдалеке показалось странноватое двухэтажное, блестящее в свете редких звезд здание, похожее на зеркальный куб. Этот стеклянный куб светился изнутри.

С какого бодуна и кто его тут, в полупустыне, в безлюдье построил, было непонятно. Но построил. Может, и в самом деле приближался коммунизм?

Однако вряд ли. С чего бы? Вокруг слякоть, холодный мелкий дождишка, разбитая дорога, а коммунизм, как известно, – солнце, радуга, тепло, счастье всего человечества. «Нет, не то там, не светлое завтра, – определился я, – там чего-то совсем другое».

В этот миг на небе кто-то, будто занавеску, раздвинул тучи, подсветил луной и глянул, зачем и кто среди ночи и холода внизу шляется. Увидев, хмыкнул, крякнул, сверкнул молнией, сомкнул тучи и опять ушел спать. Чего сверху ожидали увидеть, ведомо было только там, на небесах.

Ведомо-то ведомо, но и нам после сверкания молнии стало понятно, что до этого стеклянного будущего или еще чего непонятного топать и топать.

Дорога была не такой уж и прямой, как показалось поначалу. Минут через двадцать искривилась и повела к невысокому леску, еще через полчаса превратилась в просеку с острыми обломками кустов, пнями, гнилыми лужами. Идти стало невмоготу, вдобавок полил дождь, и промокнуть бы нам насквозь, но совсем рядом оказалась остановка с навесом и бетонными лавками. Добежали, уселись. Вскоре сморило. Заснули.

4