Сочинения в трех книгах. Книга первая. Повести

– А редуктор тут не видел?

– Какой редуктор?

– А вот такой, – Палыч показал бомжу эскиз.

– Если найдешь, пузырек дадим, – вступил Филя.

Бомж оживился.

– Видал, ребята, видал. Точно такой редуктор, пошли покажу. Бомж отодвинул ящик, и среди груды металла образовался лаз.

– Мы тут не пролезем, – сказал Филя.

– Я проход сейчас расширю. Пройдете. Тут на велосипеде можно кататься!

Бомж стал нажимать на педаль, валявшуюся под его ногами, и, заскрипев, ржавые трубы и штыри распрямились, образовав просторный вход в гору.

– Ни хрена себе! – удивились Александры и прошли вслед за бомжом вглубь.

– Извините, – попросил бомж, – пакетик захватите с собой, пожалуйста. Жалко добро бросать.

– А ты мужик, случаем не наш кот? – догадался Филя.

Бомж в ответ довольно хихикнул.

Вход плавно, хотя и поскрипывая, закрылся.

Глава вторая

Под ногами поскрипывала стальная стружка. Эхо каждого шага звонко и далеко разносилось. Тоннель был сухой и длинный. Свет, проникающий сквозь лабиринты вторичного металла, усиливался, отражаясь от блестящих нержавеющих предметов, расположенных с учетом всех тонкостей законов оптики.

Спина бомжа при каждом шаге ритмично и уверенно колебалась, вселяя такую же уверенность и спокойствие в сэнээсов.

Дорога шла под уклон. Останки современных самолетов, кроватей и танков, обильно переложенных снарядами всех калибров, сменились трехлинейками и казацкими шашками. Особняком стояли плуги с молотками и серпами, как будто с них срисовывали революционные гербы. Потом пошли чугунные литые ограды, бронзовые колокола, за ними мортиры, бомбарды, аркебузы, а минут через пятнадцать стали все чаще встречаться косы, бердыши, редкие в здешних местах глефы и кузы. Кольчуги валялись рядом с рыцарскими латами и двуручными мечами. Изредка попадались морионы, кабассеты и шишаки.

Постепенно тоннель превратился в оружейный музей. Сталь сменилась железом, железо – бронзой и медью.

– Так скоро и до золотишка дотопаем, – сострил Филя.

– Почти пришли, – ответил бомж.

Филя присвистнул.

– Не свисти! – одернул тот. – Пусто будет. Да еще, не дай бог, собак накличешь.

– Извините, больше не повторится, – с почтительной вежливостью ответил за него Палыч, впавший от увиденного в полуобморочное состояние.

– Ну вот и на месте, – бомж открыл совершенно незаметную дверь в стене и, пропустив вперед гостей, вошел в светлый зал. – Располагайтесь, гости дорогие, присаживайтесь. Сейчас чайку попьем. А может, газировки? У меня отвод от цехового сатуратора.

– Может, у тебя и винцо из крана течет? – снова осмелел Филя.

– Для хороших людей и винца можно найти.

Любитель пива Палыч очнулся от увиденного музейного чуда и спросил:

– Отец родной, а пивка жигулевского можно?

Бомж повернул самоварный кран, торчащий из стены, и в медную кружку, надраенную до блеска, потекла золотистая и пенящаяся жидкость.

– А это у вас случайно не из цехового туалета? – почтительно сострил также пришедший в себя Филимонов.

Бомж довольно захихикал и стал еще больше походить на кота. Вместо ватника на нем оказалась меховая пушистая безрукавка с колером выкормленного и спасенного ими любимца.

– Васильич, – обратился к нему Филя, уже полностью уверенный, что перед ним кот, – ты нам растолкуй без этих алебард, кранов, мушкетов и прочих штучек суть происходящего.

Васильич молча налил пива в три кружки, присел рядом с сэнээсами, приподнял свою и произнес:

– Со свиданьицем.

Все стукнулись кружками и отпили.

Усы у Васильича от пены побелели, глаза заблестели, и он заговорил:

– Живу я тут, ребяты, тихо и спокойно. Никого не трогаю. Храню и сберегаю. Не для себя, а для истории. Но ежели кто надумает наш мир, так сказать, «до основанья, а затем…», то могу, как Красная Шапочка, дернуть за веревочку, и так хряснет. Мало не покажется. Тут, если посчитать, пороху еще от древних греков, не говоря про нынешних русских.

– У древних греков не было пороха, – опроверг Палыч, с трудом оторвавшись от пивной кружки.

– Ты мне, сынок, еще про китайцев расскажи, – захихикал Васильич, – или про Можайского, который к лодке крылья приделал и на паровом двигателе полетел.

– Сов. история – продажная девка социализма. Ученье Ленина – Сталина верно, потому что оно всесильно, – поддержал кота Филя. – Такое нагородили, так вдолбили, до сих пор не могу выбить из башки. Вроде все уже знаешь, а чуть расслабишься, опять эта бредятина в мозгах болтается.

– Энти на совесть работали, – подтвердил Васильич.

Все вздохнули. Потом снова отпили пива. Наступила пауза.

– Однако хорошо в гостях, но пора и честь знать, – подытожил Филимонов.

Друзья засуетились, засобирались, в общем, начали чего-то делать, ничего не делая. Потом Филя все-таки встал. Поблагодарил кота за пиво и напомнил про редуктор.

– А редуктор ваш уже при входе лежит. Вас дожидается, – захихикал Васильич.

– Ну, ты даешь, – ответили одновременно Александры. – Спасибо. А насчет пузырька ты только скажи.

– Да ладно, сочтемся.

Возле ящика, урча от возбуждения, грыз куриные головы кот. В шаге от него, у самого подножья металлоломовской горы, лежал выкрашенный в зеленый цвет редуктор.