Сочинения в трех томах. Том 2

— Мы спасем его. Тут не должно быть никаких сомнений. Но необходимо, чтобы я знал все. Продолжайте, прошу вас… Как вы в тот же вечер узнали о том, что произошло в Энжиене?

Она поборола себя и голосом, полным тоски, ответила:

— От двух ваших товарищей, скорее товарищей Вошери, которым он вполне доверял и которым поручил лодки.

— Это тех вот, которые сейчас там, Гроньяр и Балу?

— Да. Когда вы, спасаясь от погони, вышли на берег и, направляясь к автомобилю, бросили им несколько слов о том, что произошло в вилле, они, обезумевшие, прибежали ко мне и рассказали мне эту ужасную новость. О, какая это была ночь! Что делать? Искать вас? Конечно, и умолять вас о помощи. Но как вас найти?.. Ну, вот тогда-то Гроньяр и Балу, вынужденные обстоятельствами, решились мне объяснить роль своего друга Вошери, его стремления и намерения, так давно назревшие.

— Избавиться от меня, не правда ли? — захохотал Люпен.

— Да. Так как Жильбер был ваш поверенный, то, шпионя за Жильбером, он узнал о всех ваших убежищах. Еще немного, и, будучи владельцем хрустальной пробки и списка двадцати семи, наследник всемогущества Добрека, он предаст вас полиции, в то время как ваша шайка, отныне принадлежащая ему, останется неуловимой.

— Дурак! — проворчал Люпен… — Хорош помощник!..

И прибавил:

— Таким образом, дощечки в дверях…

— Были вырезаны под его наблюдением в предвидении той борьбы, которую он объявит вам и Добреку, у которого он проделал то же самое. В его распоряжении был акробат, карлик невероятной худобы, которому этих отверстий было достаточно для того, чтобы похищать таким образом ваши тайны и ваши письма. Вот что открыли мне его друзья. У меня сейчас же мелькнула мысль: для спасения старшего моего сына воспользоваться младшим, Жаком, который, вы уже заметили, так худ, так умен и так смел. Мы отправились ночью. По указанию моих товарищей, я нашла в квартире Жильбера ключ от вашей квартиры на улице Матиньон, где вы, должно быть, спали. По дороге Гроньяр и Балу утвердили меня в моем решении, и я больше думала о том, чтобы отнять у вас пробку, чем о вашей помощи. Я рассчитывала, что если пробка была найдена в Энжиене, то она у вас. И я не ошиблась. Мой маленький Жак в одно мгновение мне ее достал из вашей комнаты. Я ушла, дрожа от волнения и надежды. Я, в свою очередь, овладела этим талисманом и без помощи Прасвилля получила власть над Добреком. Я уже видела, как я заставлю его действовать согласно моей воле, видела, как он хлопочет за Жильбера, как он добивается его освобождения или, по крайней мере, отмены смертного приговора: это было мое спасение!

— Ну, и…

Кларисса поднялась и приблизилась к Люпену, произнеся глухим голосом:

— В этом кусочке хрусталя ничего не было, ничего, понимаете, никакой бумажки, никакого тайника. Вся эта энжиенская экспедиция была бесполезна. Бесполезно убийство Леонарда, бесполезны арест моего сына и все мои усилия.

— Но почему, почему же?

— Почему? Потому что вы украли у Добрека не ту пробку, которая была заказана им, но ту, которая служила моделью стекольщику Джону Говарду в Стурбридже.

Если бы Люпен не находился лицом к лицу с таким глубоким горем, он не удержался бы от одной из тех иронических выходок, которые ему обыкновенно внушали коварные шутки судьбы.

Он пробормотал сквозь зубы:

— Как это глупо! И тем глупее, что вы внушили подозрение Добреку.

— Нет, — сказала она. — Я в тот же день вернулась в Энжиен. Добрек видел во всем этом обыкновенное нападение с целью грабежа. Ваше участие ввело его в заблуждение.

— Но все-таки исчезнувшая пробка…

— Прежде всего для него этот предмет не имеет первостепенной важности, потому что это не больше, чем модель.

— Откуда вы знаете?

— На самом основании пробки есть царапина, и я об этом узнала в Англии.

— Пусть так, но почему же лакей не расставался с ключом от шкафа, в котором она хранилась? И почему, если она не имеет никакого значения, ее нашли в Париже в его ночном столике?

— Очевидно, Добрек придает этой вещи лишь значение модели ценного предмета. Вот почему я опять положила пробку в шкаф, чтобы не дать ему заметить ее исчезновения. И вот почему во второй раз я заставила Жака вынуть пробку из кармана вашего пальто и положила ее на место с помощью дворничихи.

— Так что, он ничего не подозревает?

— Ничего. Он знает, что ищут список, но не подозревает, что Прасвиллю и мне известно, куда он запрятал его.

Люпен поднялся и зашагал по комнате. Потом остановился перед Клариссой Мержи.

— В общем, со времени энжиенского события вы не подвинулись ни на один шаг вперед?

— Да, — сказала она. — Я действовала вместе с Гроньяром и Балу без определенного плана.

— Или, по меньшей мере, имея один только план вырвать у Добрека список двадцати семи.

— Да, но каким образом? Кроме всего прочего, ваши маневры стесняли меня. Мы, конечно, сейчас уже узнали в новой кухарке Добрека вашу старую служанку Викторию и открыли, благодаря указаниям Клементины, что Виктория приютила вас у себя, и я боялась ваших замыслов.

— Это вы писали мне, чтобы я отказался от борьбы?

— Да.

— И это вы просили меня не ходить в театр «Водевиль»?