Сочинения в трех томах. Том 2

Николь робко прошел в комнату, уселся на самый край предложенного ему стула и забормотал:

— Я хочу возобновить… наш вчерашний разговор… Простите мое промедление, сударь.

— Одну минутку… Разрешите?

Он быстро прошел в переднюю и, найдя там секретаря, сказал ему:

— Я забыл, Лартиг, предупредить, чтобы следили за коридорами и лестницами: ведь там могут быть спрятаны сообщники.

Прасвилль вернулся, уселся поглубже, как для долгой и интересной беседы, и начал:

— Итак, вы говорили…

— Я просил извинения, что заставил себя ждать вчера вечером. Меня задержали разные обстоятельства. Во-первых, госпожа Мержи…

— Да, вам пришлось проводить ее?

— О да, и я должен был также ухаживать за ней. Вам понятно ее состояние. Несчастная. Ее сын Жильбер умирает, и какой смертью. В то время только какое-нибудь неожиданное чудо могло спасти его. Я сам уже готов был подчиниться обстоятельствам. Не правда ли? Когда судьба против тебя, невольно теряешь всякое мужество.

— Но мне казалось, — заметил Прасвилль, — что когда вы уходили от меня, у вас было твердое намерение вырвать секрет у Добрека какой бы то ни было ценой.

— Конечно. Но Добрека не было в Париже. Он разъезжал на моем автомобиле.

— Так у вас есть автомобиль, господин Николь?

— Да, приобрел случайно. Старая, вышедшая из моды машина. Итак, он путешествовал в автомобиле, вернее, на крыше автомобиля, в корзине, куда я его уложил. А машина, увы, могла прийти только после казни… Поэтому…

Прасвилль глядел на гостя с изумлением, и, если бы у него оставалось хоть малейшее сомнение в том, кто находился перед ним, такой способ действия с Добреком его окончательно убедил бы. Каково! Запереть человека в сундук и тащить на крыше автомобиля. Только Люпен мог себе позволить подобную проделку, и только он один мог рассказывать о ней с таким неподражаемым спокойствием.

— Ну, и что же вы тогда решили?

— Я решил поискать другое средство.

— Какое же?

— Мне кажется, вы знаете это, господин секретарь, так же хорошо, как и я.

— Каким образом?

— Да ну, разве вы не присутствовали при казни?

— Да, был.

— В таком случае вы видели, что Вошери и палач были ранены, первый смертельно, второй получил много ран. И вы должны же понять…

— Как, — сказал ошеломленный Прасвилль, — вы сознаетесь?.. Что вы стреляли… сегодня утром?..

— Посудите сами, разве я мог выбирать? Список 27-ми, принесенный вам, оказался подложным. Добрек, у которого был настоящий список, мог прибыть только через несколько часов после казни. Мне оставалось только одно средство спасти Жильбера и добиться помилования: это задержать на несколько часов исполнение приговора.

— Разумеется…

— Не так ли? Подстрелив эту несчастную скотину, этого закоренелого преступника Вошери, и ранив палача, я вызвал беспорядки, панику, сделал морально и физически невозможным исполнение приговора над Жильбером и выиграл необходимое время.

— Разумеется, — повторил Прасвилль.

Люпен продолжал:

— Не так ли? Таким образом все правительство, глава государства и я получили возможность обсудить это дело лучше. Подумайте только, казнить невинного. Дать упасть голове невинно осужденного. Мог ли я допустить это? Нет, ни в коем случае. Надо было действовать. Я действовал. Что вы думаете об этом, господин секретарь?

— Скажу, что надо обладать изумительной ловкостью, чтобы на расстоянии ста пятидесяти шагов убить человека, которого надо убить, и только ранить, кому хотят нанести рану.

— У меня есть некоторые способности, — скромно сказал господин Николь.

— Я думаю также, что ваш план был заранее подготовлен.

— Нисколько. Вы ошибаетесь. Он созрел у меня в одну минуту. Если бы мой слуга или, вернее, слуга моего друга, который предоставил в мое распоряжение свою квартиру на площади Клини, не заставил меня проснуться и не сказал, что он когда-то служил мальчишкой в этой лавчонке на бульваре Араго, что обитатели там немногочисленны и что, пожалуй, так можно попытаться что-нибудь сделать, в назначенный час бедному Жильберу отрезали бы голову, а госпожа Мержи несомненно умерла бы от горя.

— Да? Вы думаете?

— Вполне уверен. Вот почему я ухватился за мысль этого преданного слуги. Только вы мне помешали, господин секретарь.

— Я???

— Ну, да. Зачем это вам понадобилось поставить двенадцать человек у моего дома? Пришлось мне подняться на пятый этаж по черной лестнице и уйти через черный ход соседнего дома. Только прибавили мне усталости.

— Виноват, господин Николь, в другой раз…

— Или сегодня я должен был с восьми утра уже быть на ногах, дожидаясь прибытия корзины с Добреком на площади Клини, чтобы автомобиль не остановился у моего дома, чтобы не дать возможности вашим людям вмешаться в мои делишки. Иначе опять-таки погибли бы Жильбер и Кларисса Мержи.

— Ну, — сказал Прасвилль, — знаете, события… печальные события… мне кажется, лишь вопрос одного, двух, самое большее, трех дней. Чтобы отвратить их совершенно, нужен…

— Подлинный список 27-ми?

— Вот именно, а у вас его, может быть, нет…

— Есть.

— Настоящий?

— Настоящий.

— С лотарингским крестом?

— С лотарингским крестом.