Сочинения в трех томах. Том 3

В святилище Баала-Юпитера успели побывать и римские воины. Их лагерь, к северу от руин Таанука, назывался Легио, откуда пошло нынешнее Леджун. В богатейшем книгохранилище Иерусалимского храма находились папирусы с описанием внутреннего убранства ханаанского капища, но они сгорели вместе с храмом.

Последние, кому посчастливилось видеть разбитого на куски ваала, были тамплиеры.

«А вдруг де Луна?» — загадывал Висенте, прозревая, что все давно решено за него.

Он поедет на «воды Мегиддские» — «Судьи», глава пятая, стих девятнадцатый, — но ему не вернуться назад.

С детства знакомый заунывный напев волынки, сладостной болью переполнявший глаза:

Не в силах противиться смертному сну,
Они не увидят родную страну.
Текут, как слеза, бесконечные дни:
В крестовом походе погибли они.

— Diec irae!..[20] — прошептал Висенте. — Этот день, — и встал на колени, повернувшись к распятию на стене. — Господи! Откуда такая смертная тоска? И ничего-ничего нельзя изменить?

Как костяшки на счетах — одна к одной — соединялось, множилось… Знаки, Ваал, Юпитер, звезды Апокалипсиса… И этот градуал кем-то выбранный: «Восседают князья», и князь мира сего, и цари падающей звезды, и цари Хар-Мегиддо…

«И видел я выходящих из уста дракона и из уст зверя и из уст лжепророка трех духов нечистых, подобно жабам: это бесовские духи, творящие знамения; они выходят к царям земли всей вселенной, чтобы собрать их на брань в оный великий день Бога Вседержителя… И он собрал их на место, называемое по-еврейски Армагеддон. Седьмой Ангел вылил чашу свою на воздух: и из храма небесного от престола раздался громкий голос, говорящий: свершилось!

И произошли молнии, громы и голоса, и сделалось великое землетрясение, какого не бывало с тех пор, как люди на земле».

— Он видел, видел это, Хуан Богослов, и чаша у ангела была, как котел дома Гусманов… Да будет воля Твоя!

АВЕНТИРА ВТОРАЯ ПАРИЖ, ФРАНЦИЯ

Ежегодное заседание Совета директоров проходило в Парижском отделении транснациональной корпорации «Эпсилон X]». Филиал размещался в неприметном, современной постройки, особняке, окруженном высокой оградой чугунного литья. Со стороны авеню Махатмы Ганди, косо пересекающей Булонский лес, дом скрывала густая, тронутая коррозией листва каштанов. Сквозь частокол пик, перемежающихся столбами в виде ликторских фаций с топориками, можно было видеть лишь образцово подстриженный газон и боковую стену, сплошь затянутую бордовой в эту октябрьскую пору сетью плюща. Фасад был повернут в сторону Музея природных искусств, также приютившегося посреди обсаженной деревцами лужайки. Дымчатые зеркала окон отражали смутные тени ветвей и облака, полыхавшие отсветами заката.

Тщательно замаскированная инфракрасная система слежения надежно защищала резиденцию от нежелательных визитеров. Единственные ворота, выполненные из гофрированных железных листов, запрокидывались по сигналу электронного пульта, открывая полоску дороги, круто исчезающей под землей. В гараже, рассчитанном на двадцать четыре машины, за стойкой из пуленепробиваемого стекла дежурил охранник. Этого требовала разумная предосторожность, не более: в Парижском отделении не было ни секретных лабораторий, ни сейфов, набитых банкнотами, хотя через него и проходили весьма значительные суммы. Средствам связи уделялось куда более серьезное внимание. Все телефоны, компьютеры и факсимильные аппараты были защищены от перехвата специальными клипперами, созданными в знаменитой «Силиконовой долине». Этот крупнейший в США инженерный центр, расположенный в малонаселенном округе Санта Клара, славился пионерскими разработками в области высоких технологий и передовой организацией труда. Творцом алгоритма, положившего начало производству клипперов, был двадцатитрехлетний программист из России, вчерашний студент, получивший грант от фонда Рокфеллера.

Из недр «Силиконовой долины» вышла и установка, названная вакуумным осциллятором. Первые ее образцы были испытаны в специально выбранных точках, разработанных по всему земному шару.

Именно этот вопрос и стоял главным пунктом в программе, предложенной Совету директоров.

Заседание открыл президент корпорации Питер Джонсон, прилетевший из Бостона в сопровождении технических советников и адвоката. Бронзоволицый, красиво седеющий, он казался эталоном уверенности и здоровья. Изменив давней привычке ничем не выделяться, он за пять минут до собрания приколол к отвороту темно-синего, в белую полоску пиджака фирменный значок с греческой буквой Е.