Сочинения в трех томах. Том третий. Усни, красавица. Смерть этажом ниже

— И там все сгорело, да? Ничего не осталось?

Господи, какая у нее противная, хищная рожа с торчащим из нее костяным носом! Ее волнует только одно — что еще удастся наследовать от собственной дочери.

— Там Осетров, — произнесла, сделав над собой усилие, Лидочка.

Подошли Эдуард и молодой парень в бушлате.

— Не исключено, — громко сказал Эдуард, — что мы отыскали участок, который вас интересует.

— Кто там? Где там? — визгливо спросила Татьяна, отмахиваясь от Эдуарда, потому что нутром почувствовала, что главное — в словах Лидочки.

— Там Осетров. Он мертвый, — сказала Лидочка. — Его убили.

— Как так? Какой еще Осетров? Кого убили?

— Любовник Алены. Осетров. Вы его должны знать.

— Ну, я его видела — один раз или два… Он совершенно не пара Алене, — сказала Татьяна. — Кто его убил и зачем?

— Я не знаю, — ответила Лидочка и обратилась к Эдуарду: — Можно я сяду в вашу машину? У меня голова кружится.

Надо отдать должное Эдуарду, он достаточно быстро с помощью Саши сообразил, что же произошло, и отвез Лидочку с Татьяной к милицейскому посту на станции. Оттуда Лидочка смогла дозвониться до Шустова.

Глава 9 Двойное дно

Лидочка возвратилась домой только вечером. Сначала им пришлось ждать местных милиционеров, которые ехали с какого-то объекта и никак не могли доехать, потом, вместо того чтобы мчаться на место преступления, милиционеры, все трое, начали допрашивать Сашу и Лидочку, будто те сами убили Осетрова.

К счастью, тут возникла Татьяна Иосифовна и заявила, что если не будут немедленно приняты реальные меры, она звонит в газету «Правда» с сообщением о том, как местные внуковские бандиты во главе с местной милицией расправились с заведующим отделом ЦК КПСС. Заявление Татьяны ввергло в полную растерянность милиционеров: толстый старшина с лицом хомяка, словно он заложил в защечные мешки по теннисному мячу, намеревался было изматюгать грозную бабу в норковой шубе, но в ответ получил от Татьяны столь изысканный матерный монолог, что на цыпочках ушел из комнаты, а Саша-Шерлок Холмс спросил:

— Где сидела, паханка?

— Не грубите, молодой человек, — сказала Татьяна. — Я политическая.

В комнату заглянул старшина и сказал, что машина будет в исправности через десять минут, но тут приехал Шустов с капитаном и, к великому облегчению местной милиции, сообщил, что Осетров проходит по его делу, после чего старшина с лицом хомяка стал вежлив, предупредителен и даже шустр.

Лидочка отказалась снова ехать в поселок, и Шустов отпустил ее восвояси. Зато Татьяна, отдохнувшая и чувствующая собственную значимость, сказала, что поедет с Шустовым и толстяком из внуковской милиции. С ними же отправился Саша-Шерлок Холмс. Эдуард хотел подвезти Лидочку на своем оранжевом джипе, но тут подошла электричка, и Лидочка от него сбежала.

До дома она добралась на последнем издыхании.

Главное — чтобы никто не беспокоил, никто не разговаривал, никто не звонил в дверь или по телефону… Главное — чтобы наступила тишина. Даже без вороньего крика.

Она разулась, разделась, залезла под горячий душ выгнать из себя неистребимую мелкую дрожь, которая терзала ее с того самого злополучного участка. «Наверное, я заболеваю. Еще не хватало гриппа! А впрочем, почему не хватало? Может быть, в этом и есть выход? Они все суетятся, вызывают тебя свидетелем, убивают друг друга, душат и терзают, а я лежу, больная, и принимаю аспирин…»

Телефон начал трезвонить, как только Лидочка закрылась в ванной.

К счастью, вода шумела и заглушала вопли аппарата.

Дрожь постепенно прошла, Лидочка почувствовала себя человеком. И более того — преследовавший ее образ изломанной окровавленной куклы, которая лишь недавно была испуганным, но спесивым человеком, тоже отступил из сознания, и Лида вновь обрела способность думать.

Почему она решила, что Осетров прячется от милиции? Потому что ему было положено прятаться от милиции, которая его подозревала в убийстве Алены и намеревалась посадить в тюрьму? Но в таком случае он должен был мчаться куда-то за пределы России, по крайней мере за пределы досягаемости лейтенанта Шустова. Если он — видный партийный работник, то его должны были вывезти в Узбекистан или Туркмению, где коммунисты чувствуют себя в безопасности. Правда, это могло быть так только в случае, если он коммунистам нужен. Но если он никакой ценности для реанимации коммунизма в одной отдельно взятой стране не представляет, то, скорее всего, коммунисты будут первыми, кто отшатнется от морального урода, который заводит любовниц вдвое младше себя, да притом на службе, куда его с таким трудом пристроили. И тогда он должен бежать сам по себе, с помощью друга детства или тети, живущей в недоступной для нашего правосудия Нарве. Но вместо этого Осетров надевает лыжный костюм, берет с собой тот же самый старенький рюкзак и отправляется в поселок «Наставник» Наркомпроса СССР, где когда-то была дача бабушки его любовницы. Дача сгорела. Около двух лет назад. Так говорят свидетели.