Сочинения великих итальянцев XVI века

— Кто пожелает внимательно рассмотреть все наши поступки, непременно найдет в них разные недостатки. А бывает так оттого, что природа, разнообразная в своих проявлениях, одному даровала свет разумения в одном, другому — в другом; почему и происходит, что — поскольку один разумеет то, в чем другой не понимает, и не разбирается в том, в чем другой сведущ, — каждый легко замечает ошибку товарища, но не свою, и все мы кажемся себе очень мудрыми и, пожалуй, более всего в том, чем более всего мы одержимы. Отчего мы наблюдали в этом доме, как многие из поначалу слывших людьми необыкновенно мудрыми с течением времени были признаны крайне одержимыми: причиной этому было наше старание. Подобно тому как, по рассказам, в Апулии ужаленных тарантулом лечат музыкой, пробуя звучание различных инструментов до тех пор, пока влага (итоге), вызывающая недуг, по причине определенного соответствия со звучанием одного из них не приходит в движение, лишь только услышит его, и так встряхивает больного, что из-за этого он выздоравливает, так же и мы, когда обнаруживали какие-нибудь неприметные качества одержимости, искусно с помощью разных средств и всеми возможными способами ее развивали, дабы в итоге нам стало ясно, на что она устремлена; затем, узнав склонность (итоге), мы так хорошо ее поощряли, что она неизменно достигала совершенства явно выраженной одержимости:^[333] кто стал одержим стихами, кто музыкой, кто любовью, кто танцами, кто мавританской пляской,^[334] кто верховой ездой, кто фехтованием — каждый соответственно природному складу своей души; это, как вы знаете, потом доставляло необыкновенное удовольствие. Итак, я считаю твердо установленным, что в каждом из нас есть некое семя одержимости, которую если разбудить, будет увеличиваться почти до бесконечности. Посему я бы хотел, чтобы наша игра сегодня вечером заключалась в обсуждении сего предмета, а также чтобы каждый высказался вот о чем: если бы мне суждено было стать явственно одержимым, то каким видом одержимости и в отношении чего, по его мнению, я был бы одержим, беря во внимание истечение искорок одержимости, что, как можно видеть, всякий день излучаются мной; и это пусть будет сказано, как принято в наших играх, обо всех, и пусть каждый постарается обосновать свое мнение какими-либо верными доводами и доказательствами. И таким образом все мы извлечем ту пользу из нашей игры, что узнаем свои недостатки, дабы вернее уберечься от них. И если вена одержимости, которую мы обнаружим, будет столь обильна, что покажется нам не врачуемой, мы поспешим ей на помощь и, согласно учению фра Мариано, спасем душу; а это будет немалым приобретением.

Много смеха вызвало предложение этой игры, и никто не в силах был удержаться, чтобы не сказать: «Пусть я буду одержим размышлением», или «а я — наблюдением», или «я уже одержим любовью», и тому подобное.

IX

Тогда фра Серафино со свойственной ему усмешкой сказал:

— Это затянется надолго. Если хотите, чтобы была хорошая игра, то пусть каждый выскажет свое мнение о том, почему почти все женщины не терпят мышей и благоволят к змеям; и вы увидите, что никто не угадает, кроме меня, узнавшего эту тайну необычным путем.

И он уже принялся было рассказывать; но синьора Эмилия приказала ему замолчать и, минуя даму, сидевшую рядом, подала знак Унико Аретино, следующему по очереди. Он, не дожидаясь дальнейших распоряжений, молвил:

— Я бы хотел быть судьей, имеющим власть применять любые пытки с целью добиться правды от злодеев. И это затем, чтобы открыть коварство одной неблагодарной с сердцем змеи и глазами ангела, которая никогда не открывает то, что у нее на душе, и, выказывая ложное сострадание, ни о чем другом не помышляет, как только о том, чтобы ранить сердца. Даже в песках Ливии нет столь ядовитой и жаждущей крови людской змеи, как эта лицемерка; она не только сладостным голосом и медоточивыми речами, но и глазами, улыбкой, внешним видом и всеми повадками — настоящая Сирена.^[335] Однако, поскольку мне не дозволено, как я бы желал, воспользоваться цепями, пыткой огнем или дыбой, чтобы докопаться до истины, я хочу узнать ее с помощью игры, суть которой такова: пусть каждый скажет, что, по его мнению, означает буква «S», которую синьора Герцогиня носит на челе.'^[336] Ибо, хотя, конечно же, и это тоже является искусной уловкой, способной ввести в заблуждение, [все же] по случайности, если здесь будет дано какое-то толкование ей, возможно, и не предугаданное, обнаружится, что фортуна, сострадающая зрительница человеческих бедствий, посредством этого маленького знака заставила ее, того не желающую, открыть свою тайную страсть — губить, заживо хороня в мучениях того, кто ей служит и кто ее обожает.

Синьора Герцогиня рассмеялась, и Унико, видя, что она собирается оправдываться перед лицом этих обвинений, сказал:

— Не говорите, Синьора, нынче не ваш черед держать речь.

Тогда синьора Эмилия повернулась и сказала: