Сочинения великих итальянцев XVI века

После убийства Франческо Валори и разграбления его дома ярость народа обратилась на Паолантонио Содерини, который вместе с Джованбаттистой Ридольфи был после Франческо главным в той партии; к его дому устремилось тогда много честных людей, которые не питали к Паолантонио такой ненависти, как к Франческо, — их послала туда Синьория, чтобы предотвратить беду; народ был усмирен; а если бы его не обуздали, то был бы нанесен величайший вред городу и положение в нем сильно ухудшилось, что, в частности, привело бы к гибели всех фратесков. Потом толпа вернулась в Сан Марко, который защищался очень отважно, и там, по-моему, выстрелом из арбалета выбили глаз у Якопо де'Нерли, который в этой смуте возглавлял партию, враждебную монаху, и имел огромное число сторонников среди всех юношей, носивших оружие, и среди многих недовольных; наконец, после нескольких часов борьбы, они силой ворвались в Сан Марко, схватили и повели во Дворец фра Джироламо, фра Доменико и фра Сильвестро из Флоренции, который, хотя и не проповедовал, был близок к фра Джироламо и, как считалось, знал все его секреты.

После этой победы оружие было оставлено, а власть и влияние в государстве перешли к врагам монаха, которые старались укрепить свое положение; а поскольку эта партия мало доверяла комиссиям Десяти и Восьми, считая их плаксами — так тогда называли сторонников монаха, — был созван Большой совет и избраны новые комиссии Десяти и Восьми из доверенных людей. В комиссию Восьми вошел Доффо Спини, глава компаньяччи, а в комиссию Десяти — Бенедетто де'Нерли, Пьеро дельи Альберти, Пьеро Пополески, Якопо Пандольфини и другие горячие приверженцы этой партии. Следует отметить, что тогда ее возглавляли мессер Гвидо и Бернардо Ручеллаи, имевшие огромный вес и большее число сторонников, чем все остальные; они же тайно руководили атакой на фратесков, но когда дело дошло до избрания в комиссию Десяти, никто из них туда не прошел, и в их квартале^[285] их оттеснили Джованни Каначчи и Пьеро Пополески; это им показало, сколь обманчивы суждения толпы и какие большие трудности и опасности они на себя взвалили, не получив никакого вознаграждения, и тогда они стали, как о том будет сказано ниже, более ревностно заботиться о сохранении жизни граждан другой партии.

Затем было выделено около двадцати граждан для допроса фра Джироламо и его товарищей — все самые яростные его враги; наконец, после бичевания, на которое не было, между прочим, разрешения папы, через много дней был составлен протокол, и в Большом совете огласили выдержки из него за подписью викариев^[286] Флоренции и Фьезоле^[287] и нескольких старших монахов из Сан Марко, в присутствии которых этот протокол был прочитан фра Джироламо; когда у него спросили, правда ли все это, он подтвердил, что написанное правда. Самые значительные выводы были следующие: все предсказания его не от Бога, они не Божественное откровение, а его собственное изобретение, без участия и знания о том какого-либо мирянина или монаха; делал он все из высокомерия и честолюбия, в его намерения входило добиться созыва церковного собора христианских владык, чтобы свергнуть понтифика и преобразовать Церковь, и если бы его выбрали папой, он бы согласился; однако ему значительно важней, чтобы все проходило через его руки, чем самому стать папой, потому что папой может быть любой человек, даже ничтожный, а изобрести и устроить такое может лишь выдающийся; сам он придумал для укрепления власти, чтобы гонфалоньер справедливости избирался пожизненно или на длительное время, и наиболее подходящим ему казался Франческо Валори, хотя ему не нравились его странные манеры и характер, а после него Джованбаттиста Ридольфи, но фра Джироламо приводила в раздражение его многочисленная родня; испытание огнем придумал не он, а фра Доменико и без его ведома, а сам он согласился, поскольку честь не позволяла ему отказаться, к тому же он питал надежду, что братья святого Франциска, испугавшись, отступят; а если бы дошло до самого действия, он полагался на то, что взятое в руку Тело Христово спасет монаха его ордена. Таковы были обвинения против него; другие заключения скорее его оправдывали, поскольку показывали, что, кроме гордыни, ему не присущи другие пороки, и он чист в том, что касается сладострастия, жадности и тому подобных грехов; кроме того, он не вел переговоров об изменении государственного правления с чужими государями.