Сочинитель убийств. Авторский сборник

Роберту стало скучно ее слушать и грустно. По тому, как она говорит, ясно, что она вовсе не любит Грега. Но, может быть, она из тех девушек, у кого удачным оказывается брак с человеком, к которому нет страстной любви, кто просто нравится? Взять хотя бы их с Никки — чем обернулась их безумная страсть? Он уже собирался отодвинуть стул, встать и уйти, когда девушка вдруг сказала:

— Мне кажется, я боюсь выходить замуж, — она пристально вглядывалась в пепельницу, подперев рукой щеку, длинные пальцы были сложены в кулак.

— Я слышал, девушки часто говорят так до замужества. Да и мужчины тоже.

— А вы когда–нибудь были женаты?

— Нет.

— Я не представляю себе никого, за кого было бы легче выйти, чем за Грега, так что, если я когда–нибудь решусь на замужество, то, наверно, выйду за него.

— Надеюсь, вы будете очень счастливы, — Роберт встал. — Мне пора. Спасибо. Спасибо за…

— Вы любите печенье?

Он смотрел, как она открыла дверцу духовки, отмотала кусок вощеной бумаги от рулона и оторвала В центре каждого печенья красовалась изюминка. Она положила с полдюжины печений на бумагу.

— Я знаю, — сказала она смущенно, — думаете, что у меня не все дома или что–то в этом роде. Но, наверно, виновато Рождество. Разве нельзя подарить человеку печенье? Что в этом плохого?

— По–моему, это очень мило, — ответил он, и оба рассмеялись.

Роберт осторожно опустил печенье в карман пальто.

— Спасибо вам, — он двинулся к дверям.

— Если вам когда–нибудь снова захочется поговорить, что ж, позвоните и приезжайте. Мне бы хотелось, чтобы вы познакомились с Грегом. Ему не обязательно сообщать, как мы с вами встретились Он, наверно, не поймет. Я скажу ему… ну, например, что меня познакомила с вами Рита.

Роберт покачал головой.

— Спасибо, мисс Тиролф. Я и правда боюсь, что Грег не поймет. И, наверно, лучше мне с ним не встречаться, — он сразу почувствовал, что она приняла его слова как отказ от дальнейшего знакомства. «Ну и пусть», — подумал он.

— Надеюсь вы когда–нибудь позвоните, — просто сказала она идя к дверям. — А у вас нет машины?

— Она на шоссе чуть дальше, — ему снова стало мучительно стыдно. — До свидания.

— До свидания, — девушка зажгла свет на крыльце.

Это позволило разглядеть несколько ярдов дорожки. Потом он зажег свой фонарик. Выйдя на дорогу, он начал насвистывать какую–то песенку, от волнения, от стыда, от безумия — или от всего вместе взятого.

Через полчаса Роберт вернулся домой и закурил сигарету, тут раздался телефонный звонок. Звонила Никки из Нью–Йорка.

— Слушай, где ты был?

Роберт тяжело опустился на стул, ему хотелось, чтобы слова его звучали непринужденно и весело.

— Выходил ненадолго. Прости, пожалуйста А ты что, меня разыскивала?

— Весь вечер. Хочу сообщить новость, которая тебя сильно обрадует. Через месяц ты будешь свободным человеком. А я тут же выйду замуж за Ральфа.

— Прекрасно. Рад что дела двигаются. Адвокат мне ничего не сообщает.

— А зачем ему? Всем распоряжаюсь я, — голос Никки стал несколько раздраженным.

— Ну что ж, спасибо, что сообщила.

— Счет тебе пришлют своевременно. Поровну, ладно?

— Конечно.

— А как у тебя с головой? Совсем уже мозги набекрень?

— Не думаю, — теперь он страшно жалел, что когда–то рассказал Никки о своих «состояниях». Обмолвился как–то невзначай, когда они обсуждали его депрессию. Роберт пожаловался тогда, что эти депрессии очень мучительны, из–за них можно лишиться рассудка или что–то в этом роде. В тот раз Никки ему посочувствовала, велела пойти к психотерапевту, и он пошел. А потом, через несколько дней, она припомнила ему его же слова, заявив, что он — сумасшедший, он ведь сам признался. Конечно, так оно и есть, поэтому она боится находиться с ним в одном доме и, вообще, разве можно любить душевнобольного, а тем более полагаться на него?

— Все еще прячешься в этой своей дыре? — продолжала Никки, и он услышал, как, закуривая, она щелкнула зажигалкой.

— Городок вовсе неплохой. Но я не собираюсь жить тут до конца своих дней.

— Меня не интересуют твои планы.

— Ну, ладно, Никки.

— Встречаешь каких–нибудь интересных девиц?

— Вероника, ты не могла бы сосредоточиться на Ральфе и на своей живописи, а меня оставить в покое?

— Я и оставлю тебя в покое. Можешь не сомневаться. Ты же псих, а мне психи ни к чему. Что же касается моей живописи, то я написала сегодня два с половиной холста. Каково? Это Ральф меня вдохновляет, понимаешь? Не то, что ты, слонялся вокруг, дурак дураком.

— Да, да, понятно.

Никки презрительно рассмеялась. Воспользовавшись тем, что она придумывает, как бы побольнее его уесть, он поспешил опередить ее.

— Еще раз спасибо, Никки. Спасибо, что позвонила и сообщила.

— Пока! — она бросила трубку.