Содержанка для босса

Вот так, значит? Это он обо мне так? Конечно, а о ком еще?

— Смотри сам, Тим. Просто… Она такая несчастная, грустная… Сердце сжимается, когда я на нее смотрю, — отвечает Марк.

— Это все напускное. Наверное, сейчас у нее непруха. Так бывает… Ничего, скоро найдется тот, кто щедро заплатит за право пользоваться ее прелестями. Тогда грусть быстро пройдет.

Не могу больше слушать… Все и так понятно. Непонятно одно — что делать с ребенком? Я легко бросила в разговоре с Иришкой, что избавлюсь от малыша. А на деле… Не могу я принять решение в одиночку. Если поступать по совести, надо рассказать Тиму о ребенке. Пусть испытывает брезгливость, смотря на меня — «грязную потаскуху и дешевку», вынашивающую его ребенка. Господи, как поступить? Не навредить себе и малышу? Или… избавиться от него?

С трудом отрываюсь от пола и бреду к лифту. Хватаю воздух ртом, пошатываюсь, чувствуя, как перед глазами мелькают мушки. Мне плохо… От непонимания, непонятно откуда взявшейся тошноты, обиды, пожирающей душу, как плесень… Ненавижу Одинцова… Он с удовольствием пользовался мной, делил постель и душ, посуду в кухне. Катал меня в лодке, жарко целовал и совсем не брезговал трахать. Почему тогда я — потаскуха, а он чистенький?

В глазах предательски щиплет, а внутри расползается пропасть…

Двери лифта разъезжаются в тот момент, когда я жалко всхлипываю. И свидетелем моей слабости становится Лилька…

— Та-ак… Сомова, что случилось? Быстро говори. Хочешь, пойдем в мой кабинет?

— Нет, нет… Просто… У меня родители попали в аварию. Сейчас все нормально, папу прооперировали. Но ему предстоит долгая реабилитация, — нахожусь с ответом я.

Ну не вываливать же на Лилю правду? О Тимуре, моей подработке его личной куклой, беременности?

— Господи, Крис… Нужна помощь? Может, приказать коллегам скинуться и…

— Я нашла деньги, не волнуйся. Взяла в долг у родственника. Сейчас все хорошо, но… Родителям непросто справляться с бытом. Да и я устаю…

— Так ты же решила ехать в Питер, я правильно поняла?

— Да, родители меня поддерживают. Да и зарплата, обещанная Марком Викторовичем, вдвое больше. Можно я пойду, Лиль? Хотела успеть… Неважно.

— Ну и ну, Крис. Ты молодец, детка. Горжусь тобой, ты все правильно делаешь. Если нужна помощь, обязательно обращайся, ладно?

Киваю и прячусь в кабине лифта. Выдыхаю только когда выхожу на улицу. Ну все… Теперь весь офис узнает, что случилось в моей семье…

Глава 22.

Тимур.

Ее больше нет… Она ходит по коридорам, стуча каблучками лодочек, что-то говорит, улыбается, смотрит, дышит… Живет. Только в моей реальности ее нет. Куколка осталась в прошлом. Призрак, фантом, напоминающий о том, как было хорошо. Я сам ее отпустил. Наверное, так честнее? Не уверен, что я — тот, кто ей нужен. Неуверен, что хочу закрыть Крис в своей берлоге и ограничить ее мир кастрюлями и пеленками.

Да, мне до хруста в костях больно видеть ее и не иметь возможности коснуться нежной кожи, зарыться пальцами в волосы, утонуть во взгляде… Как получилось, что меня так накрыло стремлением быть с человеком всегда и безраздельно. Странно, но я никогда не чувствовал желания выпроводить ее из моего дома. Мне было комфортно, когда она хозяйничала на моей кухне, мылась в душе или спала на моих простынях… Словно она всегда у меня была…

Я же только и делал, что колол ее гадкими словечками: «Ты такая, как все… Кукла Дина…». Девушка без имени, потому что такой мудак, как я может выбрать любое. Он заплатил…

«Хоть Машей меня называй…».

Я почти не сплю, ни черта не работаю, ем как попало… И все время думаю, стоит ли лезть в ее жизнь? Получится ли построить что-то стоящее или все закончится, как с Наташей? Молча наблюдаю за ней. Жадно выхватываю из толпы ее образ — стройные ножки в элегантных туфельках, длинные волосы, строгую серую юбку до колен. Пользуюсь мгновением, пока она еще здесь, в нашем офисе… Но совсем скоро другие будут провожать ее взглядом. Восхищаться и наблюдать за ее работой.

А потом в мою жизнь возвращается Наташа… Наверное, ее бросил очередной богач, потому что другой причины ее триумфального возвращения я не вижу.

Она сидит под дверями моего кабинета и горько плачет. Завидев бывшую, я опасливо озираюсь — не хватает еще, чтобы ее истерику увидел весь офис!

Делаю вид, что не замечаю Наташу и прохожу мимо. Но не тут-то было…

— Тимурчик, миленький, прости меня! Я так перед тобой виновата! Для меня никого не существует, кроме тебя! Никого… Я не могу тебя забыть…

На ней дизайнерские шмотки, волосы уложены и залиты лаком, на руках свежий маникюр… Человек, погруженный в страдания, не выглядит так. Скорее, он смахивает на меня — такого как сейчас… Слегка помятого, взъерошенного. Задумчивого и унылого. Но она… Все, что я сейчас вижу — чистой воды спектакль.

— Наташа, я же сказал — между нами все кончено. Пожалуйста, уйди. Скоро коллеги вернутся с обеденного перерыва. Не хочу, чтобы кто-то тебя здесь увидел.

— Стыдишься меня? Я что урод?