Содержать меня не надо, или Мужчинам со мной непросто

– Анька, – зло произнёс он, – ты же вроде нормальная девчонка. Отдай по-хорошему, и дело с концом. Если запчасти от платья не вернёшь, тебя не просто убьют, а заставят умирать долгой и мучительной смертью.

– Но я ни в чём не виновата.

Лысый сунул пистолет в карман, взял меховую сумочку, распорол дно и показал мне, что там не одно дно, а есть ещё и второе.

– Это ты нормально перевезла. Но где остальное?

– Ты имеешь в виду воротник и манжеты?

– Совершенно верно. Где это всё? Отдай, не накликай на себя беду.

– Я выкинула в ведро в самолёте.

– Ты что, дура? Там же наркоты почти на миллион долларов!

Открыв глаза, я облизала пересохшие губы и попыталась понять, где нахожусь. Вокруг было темно. Какое-то тёмное и очень душное помещение. Нет ни одного окна. Приподнявшись, я слегка дёрнулась, но ощутила сильную боль. Мои затёкшие руки были пристёгнуты к железной батарее. Я застонала и попыталась понять, что со мной произошло.

Меховая сумка, манжеты от платья, воротник… Господи, из меня сделали наркокурьера. Интересно, Татьяна знала об этом? Она получила за это хороший процент или, как я, оставалась в неведении? Обговаривал ли с ней Глеб эту услугу? В принципе, очень удобно: заказал девочку из фирмы эскорт-услуг и дал ей перевозить наркотики, о которых она знать не знает. А если бы меня взяли прямо в аэропорту?! Где бы я уже была? В тюрьме? Кто бы мог подумать, что я, оказывается, не просто летела в Париж на заказ, а перевозила наркотики…

Не знаю, как долго я просидела пристёгнутой к батарее, но всё это время показалось мне вечностью. Когда в подвале зажёгся тусклый свет, я прищурила глаза и ощутила, как они заслезились.

– Я рук не чувствую, – произнесла я хрипло.

– А я головы не чувствую из-за того, что ты нам наркоту не отдаёшь. Глеб сказал, если не вернёшь наркоту, он отстрелит мне голову. В моих интересах выбить из тебя признание о том, где наркота, – с презрением произнёс лысый.

– Я правду говорю.

– Подожди, это только начало. Самое страшное у тебя впереди. Отнимутся не только руки, но и ноги.

– За что?

– Ты хорошо знаешь, за что. Тебя никогда не пытали?! Сегодня ты испытаешь, что это такое. Твоя жизнь покажется тебе адом. Будешь молить меня, чтобы я отправил тебя на тот свет.

– Я понятия не имела, что сыграла роль наркокурьера. Мне никто ничего не сказал.

– Ты дуру-то не включай. О таких вещах никто не говорит. Тебе же для перевозки наркоты зеленая улица была. На досмотре свой человек стоял.

– А если бы меня всё-таки взяли?

– Если бы взяли, пришлось бы посидеть на нарах. Сидят же люди.

– Боже… Но ведь я ни в чём не виновата.

– Это ты вряд ли бы доказала. Но ведь тебя не взяли. И всё благодаря нам. Мы об этом позаботились. Я же говорю, на досмотре свой человек стоял. У него была твоя фотография. Ты же наркоту перевозила на офигительную сумму. Никто не хотел попадать. Поэтому всё было тщательно спланировано. И всё прошло бы на ура, если бы ты не решила нас кинуть.

Я закрыла глаза и вспомнила, как по прилёту Глеб попросил меня никуда не выходить из номера и хорошенько выспаться. Он боялся за свои наркотики. Господи, если бы я знала…

– А почему у меня не забрали одежду сразу после аэропорта?

– Опасно это и необдуманно.

– Почему?

– Вдруг тебя кто-то пас. Вдруг прошла какая-то разработка и утекла информация. Нужно было убедиться, что всё в порядке и за тобой нет хвостов. Мало ли, может, тебя не взяли в аэропорту, потому что надо было узнать, кому ты везёшь наркотики. В случае чего, никто не хотел на нары вместе с тобой. Но всё прошло чисто. Просто мы немного тебя недооценили. Никто не думал, что ты настолько продуманная девочка. Быстро въехала, что везёшь наркотики на большую сумму, и решила малость их поделить. Сумочку отдала нам, а меховой воротничок и манжеты себе.

– Клянусь, я выкинула их в самолёте. Честное слово. Я не вру.

– Дураков нет, чтобы тебе поверили. Аня, где наркота?

Лысый подошёл поближе и ударил кулаком по моему лицу. Он бил меня, как боксёрскую грушу, до тех пор, пока я не потеряла сознание.

– Дедушка… – прошептала я после многочасового забытья.

Я не могла потрогать лицо, но чувствовала, что оно – кровавое месиво. Мне так хотелось его потрогать и узнать, что от него осталось. Рук я уже давно не чувствовала. Тело страшно болело.

– Дедушка, – вновь произнесла я и скорчилась от боли.

В критических ситуациях я всегда звала покойного деда. Обычно все зовут мамочку, но своей матери я не знала и всегда обращалась к деду, просила меня защитить. Я верила, что если его позову, он меня сбережёт и не даст в обиду.

– Дедуля…

– Очухалась, сучка!

Лысый окатил меня ледяной водой, и я попыталась открыть заплывшие глаза.

– Где наркота?

– У меня ничего нет, – задыхаясь, произнесла я.

– Если успела продать, скажи, кому и сколько за неё получила.

– Я её выкинула, по незнанию.

– Выкинула миллион долларов? По незнанию?

– Так оно и было.

– Глеб дал команду тебя мочить. Если не скажешь, где наркота, сейчас же отправишься на тот свет. Он сказал, что перед твоей смертью мы можем над тобой вдоволь поиздеваться, а затем застрелить и отвезти за город.