Содержательное единство 1994-2000

Сразу же оговорю, что в сегодняшней Турции никакой особый политический экстремизм невозможен. И все расчеты США, Израиля, нынешней Европы делаются исходя из этого. Но в условиях ротации элит…? Турция – это не есть некая данность, это – процесс.

Начинается этот процесс – на периферии, в тюркской зоне. Там ротация элит происходит достаточно быстро. Кстати, в этом нет ничего нового. Радикальная тюркская идеология вырабатывалась и в начале XX века не в самой Турции, а на периферии, в Казани. Это, кстати, свойство почти всех радикальных идеологий, создаваемых обычно эмигрантами, фолькс-идеологами и затем выводимыми на поверхность большого политического процесса.

Диалектика цели и средств, описанная мною в феномене "дьявола для грязной работы", убежден, сработает и в отношении Турции. Делая ставку на модернизированную Турцию против фундаменталистского Ирана и давая Турции крупно развернуться в зоне бывшего СССР и даже в России, Запад пытается скомпенсировать рост иранского фактора. Но на самом деле активизация такого субимпериализма Турции – это аргумент для влиятельных элитных групп России в пользу укрепления ирано-российских отношений.

Дальше начинает действовать синдром взаимного политического подстегивания. На фоне сломанного этно-конфессионального баланса Евразии такой синдром может изменить качество самих "исполнительных механизмов". Попросту – Турция в конце такого процесса станет не нынешней либеральной Турцией, а новым субъектом, чья идеология (и реальная, и декларируемая) в конечном счете окажется крайне жесткой.

К власти придет другая элита. Я не хочу сказать, что идеология Боз-гурд станет доминировать. Но произойдет качественный сдвиг именно в эту сторону.

Вот что такое – эффект геополитических волн, инициируемый "русским котлом".

Предположим, что нечто сходное произойдет и в Европе, и что две тенденции, сойдясь на Балканах, переплетутся так, что ось "Берлин – Багдад" обретет некое, безусловно новое, но в чем-то сходное прежнему наполнение. Что тогда? Вот, пожалуй, основной из вопросов, на который мне хотелось бы дать свой ответ.

10.

Я не специалист по Ближнему Востоку и не считаю себя вправе рассуждать о тех проблемах, конкретикой которых я до конца не владею. Но я хотел бы предложить методологически-рискованный, но не бессмысленный взгляд на ближневосточную проблему с точки зрения всего выше сказанного.

Итак, существовала сверхдержава – Советский Союз, строивший свои отношения с третьим, в том числе и арабским, миром, исходя из определенных идеологических оснований.

При этом, уже с конца 70-х годов, было ясно что конфронтация двух сверхдержав, СССР и США, вошла в определенные берега и носит во многом игровой характер. В каком-то смысле СССР играл двойную роль – сдерживал радикализацию исламского мира, разумеется, относительно и в своих интересах (в том числе и в целях стабилизации в Средней Азии), и одновременно косвенно, своим присутствием и зонами своего контроля, диктовал США и Западу в целом безусловные приоритеты в отношении Израиля. Теперь такого мира, как нам говорят, нет. А есть становящаяся…то ли многополярность, то ли монополярность, но в общем, нечто хорошее.

Тогда, конечно, Израилю надо урегулировать отношения в арабском мире. У ислама нет патрона-сверхдержавы, он отвязан, расколот, слаб. Израиль силен. Вместе с тем его прежняя функция для США теряется. И надо, как говорят русские, "ковать железо, пока горячо". Все разумно. Не говоря о том, что урегулирование отношений с окружающим тебя миром необходимо всегда, а любой стресс, в том числе и военно-мобилизационный, рано или поздно рискует обернуться дистрессом.

Все правильно, все хорошо. Но лишь с одним "но". А что, если ожидаемая идиллия (монополярность, разумная многополярность) – это иллюзия? Что, если мы имеем узкую полосу транзитного мироустройства, переход от одной биполярности – к другой, еще более жестокой. Что, если нынешняя эпоха, это не временное плато (рис. 8а), а всего лишь "временная щель", узкий благополучный переходный период от относительного неблагополучия к неблагополучию еще большему? Что тогда? Тогда (рис. 8б) Израиль просто не сумеет развернуть смену форм и структуры приоритетов и окажется в очень сложной, мягко говоря, ситуации.

Ошибочно в этом случае и отношение Израиля к России. Если плато имеется – тогда действительно, с распадом СССР Россия перестает быть зоной повышенного геополитического интереса. Но если плато нет, а есть Россия как источник реструкции мира (ротация элит, транзитная многополярность, DFDJ, геополитические волны и др.), то что есть невнимание Израиля к России, ее низведение до регионального фактора? Это и есть упоминавшееся мною с самого начала обольщение Хитрой Сущностью, не более.