Содержательное единство 2001-2006

Кто-то говорит, что власть, наконец, поняла, что пора "повернуться лицом к народу". То ли власть просто "опомнилась". То ли осознала, в ходе скандалов с монетизацией льгот, что впереди маячит социально-политический кризис. То ли загодя готовит "популистский электоральный батут" для своей поддержки на грядущих выборах парламента и президента.

Возможно, все отчасти так и есть, и эти соображения играют большую роль.

Но, помимо этого, власть оказалась в очевидной ситуации "цугцванга", когда "любой ход – плохой", в сфере управления финансовой политикой. Она обнаружила, что не может, не рискуя крупными потрясениями, избавиться от "лишних денег". И оказалась перед развилкой, когда надо принимать серьезные решения, делать стратегический выбор.

Либо – продолжить попытки "косметическими" монетарными мерами как-то сглаживать накапливающиеся в результате избытка "горячих денег" кризисные процессы и явления. Продолжать в надежде на то, что мировые сырьевые цены упадут, и проблема "рассосется сама собой".

Либо – основательно заняться (от лица государства и под руководством государства) кропотливой работой по реальной модернизационной трансформации российского хозяйства. То есть, выбирать хозяйственную стратегию, разрабатывать и реализовать промышленную политику, уделять специальное внимание инновационной экономике, создавать и наполнять кадрами соответствующие структуры, строить в системе власти и общества необходимые законодательные и иные институты, и т.д.

И, по большому счету, возвращать государство в экономику. Не отказываясь от рыночных принципов регулирования, но используя эти принципы так и в той мере, в какой этот путь проходили все развитые страны (США, страны Европы) после кризисов ХХ века. И в той мере, в которой сочетали и сочетают в последние десятилетия принципы рынка и активное государственное участие в экономике Япония, Корея, Китай, другие так называемые "новые тигры".

На этот, второй, путь власть явно не решилась. Появление в новом бюджете передаваемого в распоряжение ведомства Грефа так называемого "инвестиционного фонда" (условия использования которого еще только предстоит разрабатывать) – крохи по сравнению с реальными потребностями российского хозяйства. А также по сравнению с нашим долгом российским основным фондам, который, по разным оценкам, достиг 1,6 – 2,3 трлн. долл.

Почему власть на второй, стратегический, вариант не решилась? Мы знаем о двух основных объяснениях.

Официальное объяснение дал президент в своем выступлении перед Федеральным собранием в начале сентября. Он сказал, что мы не имеем права тратить появившиеся у государства деньги на всякие там инфраструктурные и прочие проекты. Это нельзя делать, потому что цены на нефть могут упасть, и тогда деньги иссякнут. И мы в таком случае останемся с неоконченными "долгостроями" и будем влезать в новые долги, чтобы их завершить или хотя бы не дать им развалиться. А потому мы будем вкладывать появившиеся "лишние" деньги не в инфраструктуру и промышленную политику, а в "человеческий фактор", то есть в социальные программы.

Другое, неофициальное объяснение дал один из участников состоявшегося недавно "круглого стола", посвященного российской экономической политике. Он заявил, что нынешнее российское государство допускать в экономику нельзя ни в коем случае и ни в каких формах, поскольку оно совершенно не понимает, что в ней можно и нужно делать. А далее – процитировал неназванного высокого министра, который привел еще один очень важный довод: "если при строительстве дороги частной фирмой украдут примерно 30% средств, то при строительстве фирмой государственной – минимум, вдвое больше".

Казалось бы – давайте госзаказы частным фирмам, и все. Но в том-то и дело, что уже нет частных фирм, способных принять такие заказы. Они если и появились в начале нашей "рыночной эпохи", то ликвидировались за 15 лет отсутствия спроса на инфраструктурные услуги. И воссоздать их – задача, во-первых, не быстрая и, во-вторых, далеко не тривиальная.

Отметим, что в высказываниях наших министров "экономического блока" в последнее время заметна определенная трансформация генерального тезиса относительно хозяйственной роли государства. Если еще недавно главным аргументом был неолиберальный лозунг "государство ни в коем случае не должно лезть в экономику и мешать рынку", то теперь тезис несколько видоизменился. И звучит примерно так: "наше государство вообще не может тратить деньги с толком".

"Наше государство" – это кто? Это сами министры? Это власть, которая не способна воспользоваться благоприятной конъюнктурой, а боится ее, как огня? Боится, поскольку выстроена хозяйственно-экономическая система, которая при этой конъюнктуре рискует обрушиться, а не выйти на новые горизонты развития?