Содержательное единство 2007-2011

"Хомо советикус" – это выражение, не существующее в отрыве от других, сходных с ним и основных. Основное же – "хомо сапиенс" (человек разумный). Это видовая характеристика современного антропоса. Сказать про своего соотечественника, что он "хомо советикус", это значит сказать про него, что он НЕ "хомо сапиенс", а какое-то другое "хомо", наподобие "хомо эректус". Ну, не "хомо" же "люденс" он, право слово! "Хомо люденс" – это более высокая ступень человека разумного.

Ведь у этого "хомо" с прибавкой – есть культурная традиция. И ее не спрячешь! Тем более от Зиновьева. Когда Макс Фриш говорит "хомо фабер" (человек делающий), то он имеет в виду, что делающий-то делающий, но не вполне разумный. Когда Милтон Фридмен говорит "хомо экономикус", он тоже имеет в виду, что экономикус-то экономикус, но не вполне сапиенс. Все это вам не шуточки. Это посягательство на единство вида!

"Хомо советикус" – это не возвышающая степень "хомо". А значит, умаляющая степень. Возвышающая степень – сверхчеловек, умаляющая – недочеловек. "Хомо советикус" – это недочеловек, а вовсе не зараженный вирусом человек. Кто этих нюансов не улавливает, с тем и говорить не о чем. А чтобы у малочувствительных граждан не было сомнений, этого "хомо советикуса" при следующей политико-лингвистической модуляции назвали просто "совком". А чтобы и у совсем-совсем малочувствительных граждан не было сомнений, осуществили еще одну модуляцию. И сказали: "Совки и шариковы". Про "шариковых" знали все. Это зверо-люди ("почти как люди" Клиффорда Саймака).

"Совков" назвали "шариковыми", и они залаяли. Образовался именно тот зооциум из зверо-людей унтерменшей, который и планировался. Вот пока что "предварительно-окончательный" результат сделанных шагов. Образовалось нечто, которое можно называть по-разному. Зооциум, клоака… На худой конец, "Скотный двор" Оруэлла.

Только не надо говорить, что оно образовалось само собой. Или что это результат семидесяти лет советской власти. Это результат описанных выше шагов, имеющих разное качество, но в совокупности ведущих в особую зону, за которой абсолютная социальная бездна.

Меня при этом всегда удивляет, с какой непоколебимой оптимистической уверенностью теоретики этих шагов говорят: "Когда общество ударится о дно, начнется социальное возрождение". Если это бездна, то почему у нее должно быть дно? Она по определению дна иметь не должна.

Александр Зиновьев прекрасно понимал, что удар наносится не в коммунизм и не в Россию. И что это альтернатива для дураков. А реальная альтернатива выглядит по-другому (рис. 45).

Часть 5. Другие аспекты все той же темы

Бледная немочь, погруженная в бесплодные мечтания… Фанатик, приносящий человеческое благо в жертву своей фантазии… Такой способ описания связи человека с идеальным – очевидно тенденциозен. И в этом смысле является все той же борьбой идей. Эта борьба, ну, никак не может быть редуцирована к сюжетам из нашей (и даже общемировой) истории последнего столетия.

Хотя, конечно же, война с идеалами, которую Запад предпринял после 1945 года, имея целью прежде всего удушение (или ослабление) идеального как такового, приобрела особо беспощадный характер именно в новейшее время.

Неореализм, апология "маленького человека" с его земными делами, апология земной обычной человеческой боли и радости – конечно, часть подобной борьбы. Говорилось, что это – борьба с нацистским культом героизма и идеального. Но искренним ли был такой пафос (во многом разделявшийся советской интеллигенцией)?

Помню, ставлю я один из своих первых спектаклей. И пытаюсь показать в нем историю любви на войне как вечную и великую. Ввожу параллельные ряды из Данте и Петрарки, использую соответствующую музыку и пластические образы… Встает на обсуждении один из интеллигентов и говорит (кого-то цитируя): "Простое маленькое горе – единственная стоящая вещь". Мол, написана история маленького человека – так вы нам не пытайтесь этого маленького человека поднять на пьедестал. Не нужно нам ничего, кроме изображения его вибраций в масштабе один к одному. А иначе, знаете ли, получается этот самый… "Триумф воли".

Ну, не могу же я этого интеллигента заподозрить в том, что он вел переговоры с какими-то инстанциями по поводу проекта "Война с идеальным"! Он так мыслил и чувствовал. Другое дело, почему он так мыслил и чувствовал, на какие референтные группы опирался, как его личное мышление подобного типа было связано с мышлением (уже вполне идеологическим) представительных для него диссидентских групп, создававших определенную моду? Как это перекликалось с каким-нибудь Максом Фришем и его героями, противостоявшими своим обыденным копанием в навозе – "дурацким подвигам" Геркулеса ("Геркулес и авгиевы конюшни")?

Любое частное коренится в общем. И все же… Все же запуск качественно нового витка борьбы с идеальным опирался на определенную "органику". В его основе был органический испуг западной интеллигенции (и не только ее) при встрече с взрывной энергией определенного (фашистского) типа.