Содержательное единство 2007-2011

Профессия – это возможность взаимодействия с определенными инфраструктурами. Что такое врач или ученый без необходимой инфраструктуры? Это земский врач в XXI веке? Он никогда не будет иметь инфраструктуры новых лекарств, новых инструментов для проведения операций, новой диагностической аппаратуры. Но почему тогда он врач? То же самое – с ученым.

Сама логика построения общества – в чем? Почему усиливается остаточность тех сфер жизни, которые не имеют право иметь остаточный характер?

Что значит жить во всем этом просто так?

Значит, остается третья норма. Я хочу жить здесь, но я хочу эту жизнь менять. Что значит ее менять в условиях регресса? Когда нормальные формы влияния на власть в принципе невозможны… А структурирование самой власти в соответствии с такими вызовами крайне проблематично…

Что и за счет чего можно менять? Либо речь идет о построении глубоких контррегрессивных структур. И тогда надо отдавать себе отчет, что это такое. И решать проблему энергии, проблему множественных контррегрессивных сборок, объединяющихся в социально-культурную контррегрессивную сеть. Либо нужно что-то как-то поддерживать, понимая при этом логику подобной поддержки. А такая логика в сложившейся ситуации не может не быть фаустианской. В каком смысле? В том смысле, что в пределах регресса источником какого-то относительного блага (а о нормальном благе тут говорить не приходится) может быть не управляемая демократия, а управляемое зло. Зло, управляемое по Фаусту: "Частица силы я, желавшей вечно зла, творившей лишь благое".

Понимая всю условность этой цитаты применительно к данной ситуации, я все же хочу спросить: что лучше – крокодил или туркменбаши? Я понимаю, что туркменбаши обязательно породит крокодила. Я не наивен. Но в чем состоит альтернативное предложение? Наверное, не в том, чтобы придирчиво описать качество ситуации. И, конечно же, не в том, чтобы представить это качество в виде чего-то, подлежащего восхвалению. Да, мы залетели так, как залетели. Что будем делать? Да, регресс – и дальше?

По отношению к регрессу есть три стратегии (рис. 29).

Что произойдет, если отпустить вожжи? Я вам скажу, что – сброс в новое, еще более регрессивное, качество.

Что произойдет если сдерживать? Я тоже отвечу. Сначала сброс замедлится, а потом усилится и будет носить еще более глубокий характер (рис. 30).

Я понимаю, что все мне скажут, что ситуацию надо переламывать. Но тогда надо очень серьезно спросить с себя, а не только с других (рис. 31).

И в принципе понять, что все случившееся – из разряда того, что не переламываемо без предъявления к самим себе какого-то крайнего энергийно-трансцендентального счета. Люди загнаны в ситуацию беспрецедентную. Выйти из нее обычным образом они не могут. Им либо придется выходить за рамки навязанных им человеческих, энергийных, сущностных возможностей, бросая вызов регрессу на социальном и культурном уровне, либо оказываться частью этой самой клоаки. Либо, наконец, просто выходить из игры.

Но давайте переживем эту ситуацию честно. А не риторически. И может быть, тогда, посмотрев правде в глаза, соберем какую-то энергию для настоящих форм преодоления и выхода. Это почти безнадежное дело. Но все остальное просто безнадежно. А вдобавок, еще и унизительно.

31.01.2008 : Суть и муть

Коллизия метода

Говорят, что политическая полемика плохо сочетается с аналитикой. А еще говорят, что в спорах истина не рождается, а гибнет. Тут все зависит от качества спора. Если спор превращается в перебранку, то гибнет все. Ибо перебранка уничтожает суть и взращивает муть. Торпедированная перебранкой суть начинает тонуть в этой самой мути. Торпеды перебранки… Взрывы… Пробоины… Волны мути… Тонущие корабли смысла…

Увы, это не фантасмагория, не плод дурного сна, а опасная и реальная тенденция. Причем тенденция стремительно нарастающая. Таковым это видится лично мне. И я хотел бы передать другим это свое – поверьте, отнюдь не алармистское – видение российской реальности.

Но есть перебранка, а есть полемика. Если, опасаясь мути, порождаемой перебранкой, отменить полемику как таковую, то суть окажется тоже отмененной. Иначе, чем при перебранке, но со сходным смысловым результатом.

Диалогичность – неизмымаемое слагаемое любого гуманитарного научного изыскания. Можно, конечно, свести ее к нулю. Но тогда изыскание превратится в изложение. А это весьма прискорбная метаморфоза. Так обстоит дело даже в случае строгой гуманитарной науки. Стократ прискорбнее будет обстоять дело, если изъять диалогичность и полемичность из политологии. Ибо политология – не вполне наука. Делая столь сильное утверждение, я должен уточнить, что имею в виду.

Начну с того, что я не имею в виду. Я не имею в виду, что политология должна быть деинтеллектуализирована в связи с упрощенностью тех ситуаций, с которыми она сталкивается. Я, напротив, убежден, что политология сталкивается с невероятно сложными ситуациями. Что она катастрофически не соответствует этой сложности. И что ее интеллектуализм необходимо стремительно наращивать.