Содружество кольца

— Не знаю, что тебе рассказывали, — ответил Мерри. — Если старые сказки, которыми Толстика няньки пугали, про гоблинов, волков и всякое такое, то неправда. В них я, конечно, не верю. Но Лес этот странный. Все здесь вроде живое, понимает, что вокруг делается, не так, как в Хоббитшире. И деревья здесь не любят пришельцев. Они следят. Обычно они только следят, ничего особенного не делают, во всяком случае, днем, при свете. Иногда какое-нибудь совсем неприветливое ветку сбросит, или корень выставит, или петлю из плюща на тебя закинет. А ночью вещи пострашнее происходят, мне рассказывали. Я здесь после захода солнца был всего раз или два, да и то возле самой Городьбы. Мне показалось, что все деревья перешептываются, сообщают друг другу новости на непонятом языке; и ветви качались и трогали друг друга без всякого ветра. Говорят, что эти деревья ходят, могут окружить чужака и придавить. Однажды давным-давно они в самом деле напали на Городьбу: подошли к ней, вросли в землю рядом, перегибались через нее, спускали ветки наружу. Но хоббиты пришли, порубили сотни деревьев, разложили большой костер и выжгли в Лесу длинную полосу восточнее Городьбы, недалеко отсюда. Лес больше не нападал, но стал еще враждебнее. Там, где был костер, до сих пор просека осталась. На ней ничего не растет.

— Тут только деревья опасные? — спросил Пин.

— Говорят, что в глубине Леса странные твари живут, — сказал Мерри, — не здесь, а подальше. Я их не видел. Но тропы кто-то прокладывает. Когда в Лес входишь, обычно встречаешь тропинки. Но они время от времени передвигаются и странно переплетаются. Тут близко начинается довольно широкая тропа к Паленой Просеке, примерно в том направлении, куда нам надо, на восток и чуть-чуть к северу. Она старая и недавно еще была. Попробую разыскать.

Хоббиты ехали по оврагу, оставив позади ворота туннеля. Начавшаяся в дальнем конце оврага еле заметная тропинка вывела их на уровень Леса, локтей на сто выше Городьбы, и, заведя под деревья, пропала. Впереди были только деревья, стволы всех размеров без числа: прямые и кривые, толстые и тонкие, гладкие и обросшие ветками, серые или зеленоватые от мха; на многих рос отвратительный скользкий лишайник.

Один Мерри из всех бодрился.

— Ты лучше ищи свою тропу! — сказал ему Фродо. — А вы все не разбредайтесь и старайтесь не забывать, в какой стороне была Городьба.

Они пробирались между деревьями, пони осторожно трусили сзади, переступая через корни и стараясь за них не цепляться. Подлеска в этом Лесу не было. Чем дальше, тем выше, темнее и гуще становились деревья. Было тихо, лишь иногда с замерших листьев падали тяжелые капли. Вдруг все ветви зашевелились и словно зашептались, но тут же опять замерли, а путники почувствовали, что за ними неодобрительно следят. Это чувство не ослабевало, а, наоборот, становилось острее, — их окружало не просто недоверие, а враждебность. Они стали ловить себя на том, что сами то и дело оглядываются и косятся через плечо, словно ожидая внезапного удара.

Никакой тропы по-прежнему не было. Деревья словно загораживали путь. Вдруг Пин не выдержал и закричал:

— Ой-ой-ой! Я вам ничего не сделаю! Пропустите, пустите меня!

Остальные замерли на месте; но крик затих, будто отрезанный плотным занавесом. Лес даже эхом не ответил, только еще сдвинулся и как будто стал внимательнее.

— На твоем месте я бы не орал, — сказал Мерри. — От этого больше вреда, чем пользы.

Фродо уже не верил, что они найдут дорогу, и начал сомневаться, имел ли он право вести друзей в этот гнусный Лес.

Мерри растерянно оглядывался по сторонам, похоже, потеряв направление. Это заметил Пин.

— Тебе не очень много времени потребовалось, чтобы нас завести! — сказал он.

Но в этот момент Мерри облегченно присвистнул и показал вперед.

— Ага! — сказал он. — Деревья-то и вправду передвигаются. Впереди Паленая Просека — во всяком случае, я так думаю, а тропа совсем в сторону ушла!

Под деревьями становилось светлее. Вдруг они расступились, выпустив путешественников на большую круглую поляну. Над ними оказалось ярко-синее небо, и они удивились, потому что под крышей Леса не заметили ни рассвета, ни того, как поднялся туман. Солнце было еще недостаточно высоко, чтобы осветить всю Просеку, и только обливало первыми лучами верхушки деревьев. По краям поляны листья на них росли гуще и были зеленее, чем в глубине Леса, так что Просека была словно обнесена стеной. На ней деревья не росли, только жесткие травы с торчащими стеблями сухого болиголова, лесной петрушки, огневицы, уже рассыпающей семена, густой крапивы и чертополоха. Но после сумрачной чащи хоббитам показалось, что они попали в радостный сад.

Приободрившись, они с надеждой поглядели на светлое небо. За просекой в стене деревьев открывался проход, достаточно широкий и, похоже, не очень мрачный, хотя местами над ним нависали темные ветви. По нему они снова въехали в Лес. Все еще продолжая подыматься в гору, двигались они теперь быстрее и чувствовали себя несколько бодрей, надеясь, что Лес все-таки сжалился над ними и теперь пропустит беспрепятственно.