Соединенные Штаты России 2 (СИ)

Андрей с интересом рассматривал пленника, но ничего необычного в нем не находил. Самый что ни на есть стандартный молодой мужик лет тридцати, узкокостный, довольно высокого роста, узколицый и чуть длинноносый. Борода неопрятная и, судя по длине, не на судне отпущена, а была и раньше. Одет в сильно заштопанные холщовые штаны и такую же рубаху. Пленник явно чувствовал себя неуютно.

Перед ним на троне, окруженный местными черноглазыми вояками в перьях, браслетах и бусах, сидел крепкий моложавый мужчина в непривычной одежде. На правителе не было ни золотых колец, ни ожерелий. Он хорошо говорил на испанском, но урожденным испанцем не был, об этом говорил грубоватый акцент.

А главное, что смущало в этом европейце, это то, что местные искренне считали его императором. Ему кланялись низко, его везде сопровождала личная охрана. И слушались этого самого Рима беспрекословно.

Как явный чужеземец мог сесть на трон этих полудиких племен, не знающих Господа? Как он мог завладеть золотым троном и прочими богатствами этой страны? Даже зал, в который притащили сейчас пленника, говорил о том, что местные дикари купаются в золоте и не знают ему настоящей цены!

Испанец не был слишком уж опытным путешественником, но был ученым. И все эти факты, которые он подметил, не давали ему ясной картины. Он совершенно не понимал, как обращаться с этими странными людьми. Их удивительные машины потрясали воображение. Их големы превосходили все, о чем испанец слышал ранее.

В отличие от своих спутников, которые в действительности были просто небогатыми купцами, объединившимися для путешествия, испанец был аналитиком и ученым. И глядя на чужаков, испытывал некоторую панику. Их внешность, знания и умения совершенно не укладывались в достаточно ясную ранее картину его мира.

Силач, который грубо притащил сюда испанца, положил руку на плечо так, что гостя перекосило, и пробубнил ему в ухо:

— Говори правду, скотина. А то я тебя… вот этим мальчикам, что за троном стоят, отдам. Знаешь, что они делают с пленными? А хочешь узнать?

Испанец был не так уж и юн, чтобы не понимать смысла угрозы. Кроме того, все это время они жили в одном доме с несколькими слугами этих странных людей, с матросами-испанцами с судна «Россия» и странно наглым еврейским мальчишкой.

Этот самый Давид, как будто забыв о проклятии своего племени, держался с прибывшими не просто уверенно, а нагло. Как будто они, честные торговцы, статусом ниже, чем он…

Испанец умел слушать и умел расспрашивать. И то, что он узнал от матросов и даже от этого богомерзкого Давида, породило только новые вопросы и не дало никаких ответов. Сейчас пленник напряженно переводил глаза с человека на императорском троне на огромного силача и судорожно пытался понять, как нужно вести себя.

— Василий, не пугай человека. Сейчас он сам, совершенно спокойно и добровольно расскажет нам всю правду.

После этого император чуть повернул голову и скомандовал голему стоящему по правую руку, что-то на незнакомом языке.

Из глаз голема, засветившихся потусторонним зеленым светом, вытянулись видимые лучи, которые легли под ноги пленнику сеткой непонятных знаков. Здоровяк, продолжавший сдавливать его плечо, ухмыльнулся и сказал:

— Или говори, или я тебя сейчас внутрь закину.

Наука наукой, но дьявольских сил испанец боялся. Представив, что ему придется шагнуть туда, в эти сатанинские письмена, он торопливо перекрестился и заговорил:

— Америго! Америго Веспуччи…

При его имени этот чудовищный сеньор Басилио и мужчина на троне переглянулись и о чем-то быстро заговорили на незнакомом языке. Наконец император задал еще один вопрос:

— Почему ты лгал изначально?

— Сеньор… дом Джаннотто Берарди богат и знаменит. Меня ценят там, но я не хотел, чтобы с хозяев просили огромный выкуп…

— Скажи, Америго, ты не задумывался, как мы узнали о твоей лжи?

Пленник неопределенно пожал плечами, а Разумовский продолжил.

— Мы умеем отличать ложь от правды. Сейчас ты расскажешь о себе все. И если солжешь хоть словом, — он небрежно улыбнулся и закончил: — я уйду и оставлю беседовать с тобой сеньора Басилио.

Этот самый чудовищный Басилио радостно заржал и сказал что-то на чудовищном, каркающем своем языке, что вызвало улыбку императора.

Пленника пробрал холодный пот. Он совершенно точно знал, что ни разу нигде не обмолвился: у него была прекрасная память и математический склад ума. Боясь любопытства окружающих, он изначально, еще в первые дни путешествия, выдал себя за реально существующего человека, которого хорошо знал. Это плавание не должно было стать сложным, но при себе испанец имел некоторые важные торговые документы и не желал привлечь внимание плывущих на судне купцов.

Уже здесь он ответил правильно на все вопросы, начиная от места рождения, и заканчивая путешествиями этого самого Марсело. Вопросы задавал человек, которого нельзя было видеть. Америго не понимал, как определили его ложь, но страх, что его впихнут внутрь жутких каббалистических знаков, по-прежнему горящих на полу у его ног, сделал свое дело:

— Я все расскажу, сеньор Рим. Клянусь Господом, все расскажу!