Софья. Другой мир

Неторопливо спустившись по лестнице, я вышла из подъезда. Заметив высокого, статного мужчину, замерла на пару мгновений. Память тут же сообщила, что это и есть Василий.

Стоя подле автомобиля темно — зеленого цвета, темноволосый мужчина с легкими нитями седины на висках наблюдал за разновозрастной детворой. Проследив за его взглядом, сокрушенно вздохнула. Среди веселой и шумной ребятни, носящейся по двору, резко выделялись две темноволосых девочки. Держась особняком, близняшки сидели на деревянной лавочке. Не разговаривая друг с другом, они с серьезным выражением на лицах кормили хлебными крошками воркующих сизогрудых голубей.

Едва отведя взор от близняшек, Василий сразу же заметил меня. Задержав всего лишь на долю секунды взгляд на моем хмуро — сосредоточенном лице, он поклонился. Не мешкая открыв заднюю дверцу автомобиля, мужчина застыл в ожидании. Подумав, решительно я захлопнула дверцу.

Встретившись с удивительно добрым взглядом мужчины, негромко сказала:

— Рядом с тобой сяду.

* * *

Уверенно фырча двигателем, автомобиль ехал по отличной дороге. Краем глаза поглядывая на спокойно — сосредоточенное лицо Василия, я уже не задавалась вопросом, почему моя предшественница так доверяла слуге.

Парадокс, но как только оказалась рядом с этим мужчиной, мгновенно возникло четкое ощущение… надежности. Я сама не понимала, откуда взялась эта уверенность, но ни капельки не сомневалась — чтобы ни случилось, этот человек не предаст и будет рядом до конца.

Церемонию именно в родовом храме можно было бы и не проводить. Подошел бы любой другой, но был один момент. На этом настояла Софья. Девушка не нашла в себе сил в день похорон матери приехать и лично поместить урну с прахом в родовую усыпальницу. Это делал Василий. После, видимо, устыдившись своей слабости, Софья попросила слугу договориться о службе в храме, когда-то принадлежащему Изотовым. Если совсем честно, то я не уверена, что девушка поехала бы и сегодня, но я-то не она.

Еще буквально несколько часов назад я даже представить не могла, что такое возможно. Другой мир. Чужое тело. Крайне туманные перспективы на будущее. Возможно, другая на моем месте рыдала бы в подушку или рвала волосы на голове. Я же привыкла не поддаваться эмоциям, а действовать. Иначе просто — напросто не умела. Жизнь научила быть сильной.

Дорога плавно ложилась под колеса. Тщательно покопавшись в воспоминаниях Софьи, я узнала, что ехать нам всего ничего — каких — то тридцать с небольшим километров. Раньше богатая деревня Степное с прилегающими плодородными пашнями принадлежала роду бояр Изотовых.

Вскорости автомобиль въехал в деревню, и здесь уже пришлось объезжать ямы на разбитой дороге. Вокруг не было ни души. Даже собаки не лаяли… Василий периодически кидал нечитаемые взгляды на жалкие развалины, оставшиеся от когда — то добротных строений. Его лицо все так же было спокойно, лишь побелевшие костяшки пальцев, сжимающих руль, выдавали чувства мужчины.

— Почему здесь все так запущенно? — впервые за время поездки спросила я и вопросительно посмотрела на слугу рода.

— Никитским нет нужды в вашем родовом поместье, госпожа, — глухо отозвался Василий. — Оно уничтожено полностью. Целым остался только храм с усыпальницей.

«Экономически невыгодно», — мгновенно догадалась я и вновь перевела взгляд в окно.

Остатки когда — то белоснежных стен родового особняка Изотовых по — прежнему торчали изломанными, закопченными от огня зубьями. А вокруг — рытвины и глубокие ямы. За годы здесь все заросло травой и кустарником, но, несмотря на старания природы, скрыть последствия войны невозможно.

Неожиданно автомобиль остановился около небольшого светлого строения. Коротко взглянув на меня, Василий негромко сказал:

— Приехали. Здесь уже должен быть священник. Я его предупредил. Пойдемте, госпожа.

Кивнув, я не спешила выходить. Повернув лицо, сквозь прозрачное автомобильное стекло разглядывала храм — единственное уцелевшее здание. Потемневший от времени, но все еще золотистый купол. Узкие окна блестят стеклами в массивных стенах, покрытых светлой штукатуркой. Местами облупившись, она обнажала темно — красный кирпич.

Неспешно обойдя машину, Василий привычно открыл пассажирскую дверцу. Выйдя, я глубоко вздохнула напоенный ароматом полыни воздух. Повязав на голову платок, замерла в нерешительности.

В это же мгновение дверь, протяжно заскрипев, отворилась. Облаченный в белоснежную рясу седобородый священник вышел на крыльцо. Посмотрев на нас и не промолвив ни слова, зашел обратно. Не понимая, что делать, я, нахмурившись, посмотрела на закрытую дверь. Подобного опыта у меня не было, а чужая память молчала.

— Пойдемте, госпожа, — пришел на помощь Василий.

Благодарно улыбнувшись, осторожно поднялась по выщербленным ступенькам и немного замешкалась у запертой двери. Тут же возникнув из — за моей спины, Василий потянул за ручку и с легкостью открыл массивную дверь. Дождавшись, когда я войду, бесшумно вошел следом.

* * *